Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.

От автора: Я знаю, я надоела. И обращениями этими дурацкими, и вообще этим фанфом. Но блин, авось хоть кто-то проникнется. Пошла тринадцатая глава. Учитывая, что я кладу по главе в неделю, фик перешагнул порог в три месяца. Ура, товарищ Наста! Вот только насторожило меня одно - у меня за это время на дайри ни одного коммента. За три месяца ни одному человеку мой фик не понравился настолько, чтобы напечатать пару слов. Ворд говорит, что слов я напечатала аж 34 000. Сравнение меня не радует. Пожалуйста, если хотя бы одному человеку это безобразие нравится - черканите хоть одно слово, хоть смайлик, а? Поправьте статистику!

Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 13

Глава 13.

Ямамото выходил из дома Гокудеры в глубокой задумчивости.
Вообще, поначалу он не поверил увиденному. Такое положение вещей немного не вписывалось в его понятия о мире и высшей справедливости. Ямамото свято верил, что друзья – это навсегда. Они либо есть, либо мертвы.
А здесь… Он не узнал Гокудеру. Вроде бы перед ним стоял его друг – тот же голос, взгляд, лицо… Но это был совершенно незнакомый человек. Это порядком выбивало из колеи и заставляло чувствовать себя не в своей тарелке.
Такое же ощущение преследовало его в самом начале, когда он чуть не совершил главную ошибку в своей жизни – едва не сбросился с крыши. Тогда ошалевший от чудесного, в прямом смысле слова, спасения, полный благодарности к Цуне Ямамото впервые встретил этого парня.
Искренний, даже слишком, громкий, шумный, эмоциональный, он сильно отличался от сдержанных японцев. Нелогичный, раздражительный, задиристый и невероятно сильный. И Ямамото имел ввиду не боевые навыки, – хотя их наличие он тоже признавал – а силу духа. Если бы Гокудера родился в Японии, то из него получился бы великолепный мастер меча… Но он был итальянцем – взрывным, под стать своему динамиту, упорным, целеустремленным и очень умным.
Таким человеком можно только восхищаться. Сам Ямамото никогда не равнял себя с Гокудерой. Подумаешь, спортсмен, мечник, с пламенем дождя – Такеши и вполовину не был так потрясающ. Он самый обычный заурядный парень – в каждом классе найдется свой спортсмен и любимец девчонок, возможно, даже получше него. Хотя Ямамото вечно был склонен видеть в людях только хорошее, и у каждого находил что-то, достойное восхищения, но тут…
Гокудера стал другом. Не сразу, постепенно, шаг за шагом… Это напоминало приручение хищника. Когда-то Ямамото читал похожую историю... Какой-то зарубежный рассказ, чье название и автор вылетели из головы… В нем говорилось о волчонке. Его вместе с матерью, единственного выжившего из помета, поймали люди. Индейцы не были особо ласковы со зверями, а хозяин волчонка и вовсе считал побои лучшим методом воспитания. Потом начал ставить его на бои против собак и других волков… Но потом волка выкупил белый человек, кажется, американец. Он приручал озлобленного и не доверяющего людям зверя постепенно, понемножку. Но это был волк. Он никогда не ластился, не рычал ласково и не вилял хвостом, как собака. Со стороны казалось, что волк просто терпел своего хозяина. И все говорили тому американцу: «Ну зачем он тебе, что ты возишься с этой неблагодарной тварью?»
Но человек продолжал делать по-своему. А потом, когда в его дом забрался грабитель, волк пожертвовал жизнью, чтобы спасти хозяина. Нет, кончилось все счастливо. Волк выздоровел, несмотря на то, что был на шаг от смерти, у него даже появились щенки. Вот только зверь до самой смерти не ластился к хозяину, вел себя независимо и никому не доверял.
Именно эта история приходила в голову Ямамото, когда он смотрел в знакомо-незнакомые пронзительные зеленые глаза. Ведь Гокудера уже стал ему другом, они даже сражались спина к спине… Ямамото понимал – что бы парень не говорил и как бы себя не вел, это было с его стороны признанием.
Вообще-то, такие мысли для Такеши были довольно нетипичны – слишком уж они высокопарные. Но Ямамото ничего не мог с собой поделать. В конце концов, у него впервые в жизни появились настоящие друзья, а Гокудера, пожалуй, даже стал лучшим другом.
Глядя порой на то, как парень общается с Цуной, как восхищается им, Ямамото понимал – вовсе Гокудера не такой закрытый. Просто он ничего этого показывать не умеет. Не умеет дружить, наверное, и доверять не научили. А узнав немного о его жизни, поняв, насколько тому тяжело пришлось, Ямамото уже не мог на это обижаться. Да и тот надлом, то болезненное равнодушие с примесью раздражения, что были в начале их знакомства, исчезли. Не полностью, но… Это бы прошло. Со временем.
А сейчас – вот оно, снова. Все с самого начала. А Ямамото отвык от такого Гокудеры, он и сам уже изменился... И вряд ли сможет повторить весь путь с самого начала. Он ведь уже не тот «бейсбольный придурок», каким был. Смысл привычного ругательства тоже изменился – путь меча и полученный в сражениях опыт наложили свой отпечаток…
Все изменилось! Как там говорится? «Поезд ушел»? И что теперь – предать друга? Так просто взять и отступиться? Но вот же он, Гокудера, – жив, почти здоров, бодро ругается…
Пусть это уже и не его друг.
Но тогда Ямамото просто-напросто вернет своего друга. В лепешку расшибется, но вернет ему память. И не придется больше думать обо всех этих сложных и выспренних вещах, не придется больше ломать голову и переживать… Все станет как раньше.
И, кажется, Ямамото знает, с чего начать.
Остановившись прямо посреди улицы, Такеши достал из кармана телефон, молясь, чтобы нужный номер оказался забит в адресную книгу. Номер, наверное, единственного человека, способного помочь Гокудере.

***

Цуна в это время упорно отбивался от Ламбо. Ноющий теленок страшно мешался, яростно требуя к себе внимания. Он рассорился с И-пин буквально только что – и сразу же бросился к Цуне. Малыш хотел показать вредной девчонке, что с великим Ламбо все просто счастливы играть, и как много она потеряла, обозвав его «эгоистом». Что это слово значит, Ламбо не знал, но это было очень обидно.
Но Цунаеши никак не хотел понимать всю глубину его горя. Он был занят делом поважнее – пытался дозвониться Реборну. Тот еще месяц назад по какой-то неизвестой причине уговорил маму купить сотовые Цуне и ему. Естественно, сказав, что это «на всякий случай» – и поставил у Цунаеши, не ладящего с техникой, свой номер на быстрый вызов. Стоило нажать и подержать немного, как сам набирался телефон репетитора. Тот всегда брал трубку, правда, только для того, чтобы фирменно обозвать Цуну «никчемным» и «трусом» и сбросить вызов.
Но сейчас Реборн нужен был позарез. На Хару напали не просто так, а если учесть, что напала группа иностранцев… В общем, его репетитор точно мог об этом знать. Потому что единственная цепочка ассоциаций с иностранцами и нападениями вела к мафии.
Но, как ни странно, в этот раз загадочный малыш не брал трубку. Дома его не было, естественно, что сообщать о своем местонахождении он никому не стал… Самостоятельно найти невесть куда запропастившегося репетитора Никчемный Цуна ни за что не сумел бы.
Нет, был вариант – спросить у Бьянки, как у единственной, которая может что-либо знать о киллере. Вот только с того момента, как с ее братом случилось это… несчастье, она исчезла. Реборн сказал, что ей зачем-то срочно понадобилось поехать в Италию, и что Бьянки скоро вернется.
Оставалось только ждать… А пока вот-вот должна была прийти Киоко. Цуна беспокоился, и не зря, если вспомнить нападение на Хару. А что, если?..
Цуна в панике заметался по дому, напугав Хару и маму, о чем-то болтавших на кухне. Запустив руки в волосы и ожесточенно трепя шевелюру, он лихорадочно думал, что делать? Бежать навстречу? Но они могут разминуться по дороге. А если на девушку напали? Или кто-то пристал? Киоко… Она ведь такая красивая… Черт, не об этом думать надо!..
Беспорядочные метания Цуны остановил звонок в дверь. Он кинулся к выходу, иррационально уверенный, что это пришла Киоко. Ну а кто еще, в конце концов?
- Здравствуй, Цуна-кун.
- Привет, Цуна-нии.
- Здравствуй, босс.
- А еда есть?
- Успокойся, Кен… Здравствуй, Вонгола.
- Хии?!

***

Все было не так страшно, как показалось вначале. Фуута вышел с И-пин погулять – та очень просила, поссорившись в очередной раз с Ламбо. На полпути к парку они встретили Киоко и Хром, идущих к Цуне домой. С Докуро оказались еще и Кен с Чикусой, они наотрез отказывались отпускать ее одну в присущей им грубоватой манере. А Хром пригласил сам Цуна, намереваясь рассказать своей Хранительнице Тумана о том, что случилось с Ураганом и о нападениях.
Конечно, Цуна поначалу хотел собраться у Рёхея – было бы нечестно не рассказать тому о произошедшем. Но подумав еще, решил собрать всех в своем доме, а потом уже кто захочет, тот и навестит больного. Была небольшая вероятность, что вместо Хром придет Мукуро, или – что и случилось – заявятся Кен и Чикуса. Уж они-то точно раненого Рёхея навещать не пойдут.
Но все же, раньше эти двое присматривали за Хром, бредя в отдалении и будто нехотя. Кен вообще постоянно рычал, пугая Цуну и оскаливая клыки, словно хотел напасть. А сейчас – они стоят рядом. Странно…
Цуна даже рискнул спросить об этом:
- А… почему вы пришли с Хром?
- Не твое дело! – завопил возмущенный Кен, аж подпрыгивая на месте. Более сдержанный Чикуса только поправил очки – но у нервного Цуны создалось впечатление, что он только что попал голышом в Антарктиду. У очкарика были свои… методы устрашения.
Хром только потупилась, беспокойно сжимая пальцы на подоле юбки. Цуна насторожился, сам не зная почему. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего его не ждет. Конечно, не гипер-интуиция, в жизни вполне хватало обычной. Цуна отлично чувствовал неприятности – они сваливались на него с завидной регулярностью и отличались большим разнообразием. И вот сейчас в голове засела взявшаяся из ниоткуда тревожная мерзкая мыслишка.
Но выспрашивать непонятно что и непонятно о чем, вот так, в коридоре, особенно у стеснительной и замкнутой Хром – Цуна не был настолько невоспитан. Следовало пригласить гостей на кухню – в его комнате такое количество народу бы не поместилось, да и беспорядок там – и дождаться, пока девочки закончат греметь чашками.
Хорошо, что мама ничего никогда не спрашивает. Надо поговорить с друзьями – пожалуйста, маме как раз надо убраться в дальней комнате или срочно поиграть с детьми. Пусть малыши сидят, они не мешают ничем – хорошо, я и сама справлюсь. Мам, я потом тебе помогу – буду очень рада, Тсу-кун! И приготовлю на обед гамбургеры! Хорошо-хорошо, Ламбо-кун, и шарики из осьминога тоже будут. Ладно, веселитесь, ребята!
Цуна очень любил маму – пусть она и казалась легкомысленной и иногда слишком равнодушной к его проблемам, но Савада Нана была прекрасным человеком. Оптимистичным, веселым и абсолютно нетребовательным. Только спустя год опасных приключений и полного сумасшествия, творящегося вокруг, Цуна понял – маме достаточно, что он рядом и в порядке. От мужа она и этого не требовала. Как бы эгоистично это не звучало, Цунаеши все устраивало – впрочем, он всегда старался помочь маме, как мог. Например, по дому или с детьми.
А сейчас ему предстояла намного более сложная работа – объяснить девочкам, что теперь они находятся в постоянной опасности. И, скорее всего, благодаря ему… Не зря, ой как не зря те парни ушли, стоило им разглядеть лицо Цуны. И более сложной задачей было убедить Ламбо, что теперь нельзя играть так, как он хочет, потому что это стало очень опасно. И-пин умная девочка – поймет, и на Фууту можно рассчитывать, но вот «великий киллер» был проблемой.
Но сложнее всего рассказать ребятам о другом – о том, что стало с Гокудерой. Они все были к нему привязаны – и Киоко, и Хару, даже Ламбо с И-пин. Несмотря на свой сложный и в чем-то довольно гадкий характер, Гокудера запал в душу слишком многим. А многочисленные бои, через которые они прошли вместе, только укрепили эти узы.
Обводя напряженным взглядом все таких же шумных детей, тихую Хром, уже протянувшего руки к угощению Кена, настороженного Чикусу, разливающих чай Хару и Киоко, Цуна выдохнул и шагнул к столу.
Тянуть больше некуда. Он обязан это сделать.

***

Кусакабе стоял у кабинета Хибари и переминался с ноги на ногу.
Признаться, он изрядно нервничал. Не сказать, чтобы новости были неутешительными – они были… необычными. И именно это и беспокоило заместителя директора Дисциплинарного Комитета.
Недели две назад преступный мир этого очень небольшого и спокойного городка зашевелился. Но опять же, как-то странно – беспорядки проходили тихо, без огласки. Заметить, что что-то происходит, было не так-то просто – на улицы разборки не выходили.
Непонятное оживление закончилось через три дня. Как и прежде, шпана снова стала приставать на улицах, немногочисленные грабители скрывались в темных переулках, мошенники оживлялись с приходом сезона распродаж в супермаркетах… Но были и изменения.
В город пришла новая банда. Ходили слухи, – распространяли их тихо, шепотом, оглядываясь по сторонам и наклоняясь к уху собеседника, – что они из Италии и самые настоящие мафиози. Кто-то, услышав такую версию, недоверчиво качал головой и возражал: пусть некоторые из пришлых и были светловолосыми, но говорили они на японском очень хорошо, да и выглядели соответственно. Из толпы их выделял разве что неплохой загар, будто эти люди дружным скопом вернулись из отпуска. Другие выдвигали свое предположение – мол, это монголы. Они чем-то на японцев смахивают, и вообще, такой беспредел в духе этих сумасшедших коммунистов. Им возражали не менее яростные скептики – да какие же из японцев монголы, глаза хоть разуйте! Кто-то грешил вообще на арабов, были паникеры, которые вопили про Америку и начинавшуюся экспансию…
В общем, информация была очень противоречивой и зачастую сильно преувеличенной. Но все сходились в одном – пришельцы крайне опасны. Уж больно красноречивым было самоубийство одного мелкого политика, считавшегося главой преступности города и крепко замешанного в контрабанде. Полиция тогда не смогла отыскать веских улик, дело закрыли – а позже этот политик умер накануне одного «серьезного разговора» с конкурентами. Естественно, его коалицию порвали на куски, влияние и деньги поделили – из-за чего и случилась разборка – и затаились. Все – от тех самых конкурентов на звание «главы преступности» и заканчивая шпаной на улицах. Сильнейшими без всяких споров и разговоров признали пришлых, а банда убитого политика, лишившись своего лидера, стала одновременно и кинутой подачкой, и предупреждением. Никто не сомневался в личности подстроивших это пресловутое самоубийство.
Дальше пошло хуже. Пришлые, которых так и назвали, – те не стали тратить время на то, чтобы упрочить свое положение в городе или присвоить себе оставшиеся от политика богатства и контрабанду, – начали крутить свои делишки. Одну банду хулиганов, всего пару лет назад выпустившихся из Средней Школы Намимори, наняли для банальной драки, потом принялись набирать осведомителей… Что самое подозрительное – пришлые, похоже, деньгами не интересовались. И платили очень и очень неплохо. Возникало впечатление, что им ни этот город не нужен, ни что-то еще… Судя по тому, сколько они платили осведомителям и как тщательно следили за их успехами, они кого-то искали. Но вот кого?
И еще. Мукуро. Кусакабе был в курсе, насколько трепетно к старому врагу относился Хибари. Одно то, что этот школьник из Кокуё живет в относительной близости от Намимори, уже являлось поводом для раздражения. Что между ними такого произошло, заместитель не знал, но догадок хватало. Скорее всего, глава Дисциплинарного Комитета наконец нашел себе соперника. Настоящего, способного его победить – или и вовсе победившего. Нет, Мукуро был такой не один – насколько Кусакабе знал, Хибари неоднозначно относился еще к нескольким людям.
Но сейчас речь шла именно о Мукуро. Сегодня один член Дисциплинарного Комитета передал письмо от него. Причем, клятвенно заверял, что понятия не имеет, как оно к нему попало. Вот просто раз – и в руках оказался аккуратный конверт, на котором были указаны только имена отправителя и адресата. Увидев имя Хибари, парень тут же доложил Кусакабе – к главе рядовые члены Комитета традиционно не совались без спроса.
И теперь Кусакабе предстояло доложить все Хибари. И можно было только догадываться о том, какая за этим последует реакция – глава всегда отличался абсолютной непредсказуемостью. Даже для своего заместителя, который стоял на этом посту три года. А знал Хибари и вовсе с первого класса начальной школы.
Глубоко вздохнув еще раз, Кусакабе поднял руку и аккуратно постучал в дверь кабинета. Откладывать больше некуда – наверняка Хибари уже знает, что он давно тут мнется. Не стоит испытывать его терпение.

Вопрос: Хоть кто-то живой остался?

1. Слово		4	(25%)
2. Смайлик		2	(12.5%)
3. Остался, читаем, успокойся уже. Стеснительные мы.		10	(62.5%)
Всего:		16 Всего проголосовало: 12

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
От автора: Что сказать... Все крайне медленно, но движется. Главе к пятнадцатой все начнет вертеться быстрее, а, надеюсь, к двадцатой я все же закончу с завязкой и перейду к, собственно, сюжету. Надеюсь, кто-то до этого доживет. Кстати, там кто живой из читающих еще остался? Если такие герои есть, да еще и читающие шапку - что уже невероятно - то отзовитесь, пожалуйста. Хоть буду знать, что писать есть ради кого.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 12

Глава 12.

Николо целенаправленно шел по улице, мечтая отловить хоть одного нормального японца. Все, кто встречался ему по пути, были либо очень нервными и напуганными, либо молчаливыми. Настолько, что просто тихо обходили по широкой дуге уже порядком раздраженного итальянца, а потом спокойно шли по своим делам. И никто, ни один узкоглазый малорослик с невыразительным плоским лицом не хотел помочь ему найти этот чертов дом! Мадонна, ну что за дикая страна!
Наверное, правду говорят, что города – это «каменные джунгли», тут явно целые толпы Маугли бегают. Настоящие дикари!
Николо не понимал, что сам же и пугал добропорядочных клерков, идущих с работы, и домохозяек, играющих со своими детьми во дворах. Растрепанный, хулиганистого вида парень, кричащий что-то недоброе на порядочно хромающем японском, вызывал закономерные опасения. Для законопослушных граждан он стоял где-то между бездомным и бешеной собакой.
Но несмотря ни на что, дом найти хотелось. На японские улицы грех было жаловаться – просторные, прямые, с ухоженными кустиками-газончиками… И абсолютно одинаковые. Как и иероглифы на табличках, сливающиеся в один непонятный набор штрихов, мешающий разобрать – это фамилия жильца написана или название улицы?
Наконец, Николо сумел отыскать нужный дом. Он был самый обычный: многоквартирный, не особо старый, виден недавний ремонт – безликая коробка в не самом престижном районе. До школы, в которую его записали, пилить и пилить, ранние подъемы по утрам обеспечены.
Но самое лучшее – он живет недалеко от своей цели. Ну, как недалеко, минутах в двадцати ходьбы. С другой стороны, до школы было минут сорок, да еще и автобуса ждать… Но у дурацкого дома было одно неоспоримое достоинство – в съемной квартире он сам себе хозяин. Никто не будет шпынять, доставать и следить за его действиями – полная самостоятельность! Красота!
С довольной улыбкой на губах воодушевленный Николо уже подходил к лестнице*, когда внезапно чуть не сбил какую-то девушку. Та неловко дернулась, ударяясь боком о перила, и посмотрела на парня, недовольно кривясь. Рикассо застыл, рассматривая девушку. Невысокая, хрупкая, на вид его ровесница, с огромными серыми глазами и необычной прической – темно-фиолетовые волосы, а сбоку маленькая голубая прядка.
А девушка не произнесла ни слова. Постояла чуть-чуть, механически ощупывая бок и расправляя одежду, а потом повернулась и начала спокойно подниматься вверх по лестнице.
Николо пожал плечами куда-то в пространство и пошел следом. Ему хотелось поскорее оказаться в своей новой квартире, осмотреться, а уже после можно будет съездить за багажом и за продуктами...
Он почти не удивился, увидев, что молчаливая девчонка скрывается за соседней дверью. Николо всегда был везучим парнем.

***

Невежливо выгнав Ямамото, Гокудера уселся думать.
Дино не стал мешать, решив пока обследовать квартиру – приближалось время обеда, им двоим стоило бы поесть, да и на тему кроватей нужно осмотреться… Или хотя бы самого захудалого дивана.
Квартира была двухкомнатной, не слишком большой и какой-то неуютной. Более-менее обжитой являлась та комната с кроватью. Во второй, более просторной, у самой стены находился огромный стол, прямо-таки заваленный книгами и бумажками, и один-единственный стул. Остальная часть комнаты словно была необитаемой – ровные голые стены, ничем не цепляющие взгляд. Только рядом с тем же столом стоял не менее заваленный шкаф и несколько стопок книжек на полу. На кухне оказался прямо-таки идеальный порядок и не менее неуютная пустота. Хоть бы цветочек там или окурки на подоконнике – было бы понятно, что тут человек живет, а не робот.
Еды не оказалось. Нормальной, вкусной еды, к которой привык порядком избалованный личным поваром Каваллоне. Да и вообще, его почему-то везде хорошо и вкусно кормили. Один ужин у Савады Наны чего стоил… А холодильник заполнен пакетами с молоком, штук шесть точно, и всякой мелочью вроде майонеза и соусов. Где-то в дальнем углу обнаружились онигири в упаковке с эмблемой «Таке Суши». Морозилка забита полуфабрикатами. В шкафах – кофе и прочая дрянь вроде растворимых супов и пачек магазинных спагетти. Как и каждый коренной итальянец, Дино был уверен, что настоящие макароны должны быть исключительно домашними, у магазинных и вкус не тот, и вредные они, вообще кошмар для желудка.
Не найдя больше ничего интересного, Дино пошел обратно в комнату. Оттуда доносилось какое-то шебуршание, и Каваллоне догадался, что шумит Гокудера. Есть все еще хотелось, и вполне логично было бы сходить в какой-нибудь ресторанчик и паренька с собой захватить. Он наверняка тоже голодный.
Заглянув туда, Дино сначала опешил, а потом с трудом сдержал смех. Парень ползал где-то под кроватью, смешно дрыгая ногами и невнятно ругаясь. Рядом возвышалась кучка динамитных шашек, еще несколько штук валялось по углам, пара нижних ящиков шкафа была выпотрошена. «Наверняка ведь не рассчитал, динамит раскатился, вот и ползает», – заключил Каваллоне, наблюдая за встопорщенным, красным от злости подростком, наконец показавшимся из-под кровати. Прибавив к уже имеющейся куче штук десять шашек и пару зажигалок, Хаято удовлетворенно кивнул и принялся распихивать по телу бомбы. Дино он пока не замечал, любовно сортируя и пряча по местам оружие.
Встал, держа в руке непонятную тряпку, начал озираться… И заметил замершего у косяка Дино. Тут и случилось то, чего с самого начала боялся Каваллоне.
Получив небольшую передышку, успокоив скачущие мысли и немного обдумав ситуацию, парень ожидаемо взбесился. Гокудеру буквально загнали в долговое рабство, что, разумеется, не пришлось ему по душе. А теперь у парня в руках было любимое оружие, и враг, на котором можно отыграться, оказался прямо перед носом. Огорчали только две вещи. Первая – к несчастью для Дино врагом был именно он. Но Каваллоне не мог ответить Гокудере тем же, когда ему, наоборот, поручено присмотреть за ним! А вторая – динамит в жилой квартире был немного опасным. А если учесть, что это квартира самого Гокудеры, да еще и в которой Дино жить… А третья вещь не огорчала, она была попросту катастрофой. Успокоить парня Каваллоне не мог, воспользоваться кнутом в настолько ограниченном пространстве – стоя в дверях – тоже, его подчиненных вокруг не наблюдалось… Дино оставалось только надеяться, что Гокудере хватит мозгов не разносить тут все динамитом. В ожидании чуда он судорожно вспоминал, какая на кухне плита – газовая или электрическая?..
- Какого черта ты тут делаешь? – Дино выдохнул. Заговорил – значит, не все так плохо. Каваллоне еще раньше убедился в том, что уж чего-чего, а спокойствия от Хранителя Урагана ожидать глупо. Гокудера был взрывным – и не только с помощью динамита; эмоциональный, шумный, он иногда поспешно делал выводы и обладал попросту ослиным упрямством. И если бы Гокудера решил прямо здесь и сейчас убить Дино, наверняка ему бы это удалось. Но он пошел на контакт – значит, вполне себя контролировал.
- Думал позвать тебя в кафе поесть, а то в доме ничего нет… Поверь, я тебе не враг, – Дино старался говорить уверенно, но ему казалось, что выходит как-то не очень.
- Все, кто старше меня – мои враги, – отрезал Хаято, упрямо мотнув головой. И, похоже, он говорил на полном серьезе – вкупе с динамитом в руках это выглядело весьма угрожающе.
Повисло неуютное молчание. Гокудера так и стоял в центре комнаты с несколькими незажженными шашками и сверлил застывшего в проходе Каваллоне злыми глазами. Молчание длилось и длилось, Дино абсолютно не знал, что делать – нет, он мог начать сопротивляться, но тогда от квартиры останется одно пепелище! Так что лучше будет решить дело миром. Зная сестру Гокудеры не понаслышке, Дино очень не хотел оставаться с таким врагом в одном доме, и уж тем более есть за одним столом. Вдруг яды – это у них семейное?
- Давай-ка проясним кое-что, – недовольно начал Гокудера, чуть крепче сжимая динамит. – Я считаю тебя врагом, как и Вонголу. Мне абсолютно наплевать на то, что ты там хочешь и что тебе сказали. Ты должен научить меня языку, я должен неделю с тобой сосуществовать в одной квартире. И я не хочу, чтобы ты лез в мою жизнь, врывался ко мне в комнату или кормил. Ты мне не папочка, не родственник, а глава мафиозной Семьи, и у меня нет ни малейших причин тебе доверять. Нянька мне тоже не нужна, я четы… пятнадцать лет без нее жил. Так что давай разойдемся по разным комнатам и притворимся, что не знаем друг друга, – абсолютно серьезно проговорил Гокудера, лишь чуть сбившись на возрасте.
Дино шагнул было вперед, Гокудера предупреждающим жестом показал зажатую в ладони зажигалку, до того спрятанную за динамитом. Подняв ладони в знак мирных намерений, Каваллоне качнулся назад и заговорил:
- Знаешь, как ни крути, но голодать не выход. И, по-моему, нам в любом случае придется ходить куда-то вместе – я не уверен, что у тебя есть деньги. И если и есть, как ты себе что-то сможешь заказать в том же кафе или прочитать меню? Нам придется очень тесно общаться. Да и в другой комнате спать негде… И сразу говорю, я на полу спать не собираюсь! – у Дино тоже многовато накопилось возмущений. Ладно еще Кёя – Каваллоне с ним встречался только на тренировках и вполне нормально переносил нападки агрессивного паренька. Вот жить со своим учеником под одной крышей Дино бы не смог, сводить счеты с жизнью он не торопился. А Гокудера стоял вторым по экстремальности характера сразу за Хранителем Облака, и без Фууты ясно было.
Немного подумав, Гокудера быстро – Дино даже не заметил, куда – попрятал динамит. Но зажигалку с намеком крутил в руках.
- Значит, нам придется все-таки общаться. Не сказать, что меня это так сильно радует, но выбора и правда нет, – в этот момент живот Хаято согласно что-то пробурчал. Парень сильно покраснел, угрожающе, исподлобья зыркая на Дино. Тот показательно смотрел в сторону, демонстрируя, что ничего не слышал, не собирался слышать и вообще глуховат на оба уха разом.
- И больше не подкрадывайся ко мне так внезапно, могу и присыпать динамитом. Абсолютно случайно.
Дино только вздохнул. Несмотря на явный сарказм в последней реплике, она тянула на вполне серьезное предупреждение. Гокудера жил столько лет буквально на улице не просто так, рефлексы у него были соответствующие.
А сейчас Дино предстояло как-то кормить и развлекать этого голодного, усталого и злобного ребенка.
А ведь когда-то, в раннем детстве, он мечтал стать учителем… И сейчас бы у него на шее сидело аж тридцать таких спиногрызов…
Каваллоне подумал, понял, что все еще не так плохо, и широко улыбнулся Гокудере:
- Тогда одевайся, пойдем в кафе. Лично я жутко голоден!
Гокудера выразительно скривился, подумав, что вот с этим оптимистичным чудовищем ему придется жить целую неделю. И что-то подсказывало, что легкой эта неделя не будет.

***
С покупками Цуна помог. Естественно, это же в порядке вещей – помогать девушкам. Да и продукты не легенькие, как только Хару их в одиночку тащила? Загадочные все-таки существа женщины…
Теперь они шли рядом – плечом к плечу – до дома семейства Савада. Цуна изредка неуверенно косился на девушку, тут же отворачиваясь – было неуютно. Хару же, не скрываясь, смотрела на него сияющими глазами, чему-то мягко улыбаясь. Кажется, Цуна даже видел вокруг нее летающие сердечки…
- Хару… – неуверенно начал Савада, замедляя шаг. Он хотел было снова посмотреть в ее сторону, но тут же одернул себя, вспомнив про сияющий взгляд. В результате его движение выглядело как какой-то нелепый рывок на месте, и Савада смутился от произведенного впечатления.
- Да, Цуна-сан? – воодушевленно спросила Миура, тоже приостанавливаясь. Она не знала, какого вопроса ждала, но сердце ей говорило – сейчас весь мир, и Цуна в том числе, думает только о любви!
- Ты не знаешь, кто на тебя напал? Они не говорили, что им нужно? – с явным волнением спросил Цуна, поудобнее перехватывая пакеты и продолжая идти вперед.
- Нет… Цуна-сан спас меня раньше… – пробормотала Хару. Ее сердце ошиблось.
- Тогда можешь пока не говорить об этом Киоко-чан и всем остальным? Не хочу, чтобы они волновались…
Иногда Хару поражалась Цуне. Он не был великим, властным или еще каким-то. На первый взгляд Цуна казался обычным неудачником, с которым вечно приключались неприятности. Он никогда ничего не приказывал и даже просил так, будто его сейчас ударят только за то, что он осмелился открыть рот. Его не хотелось слушаться, он никак не напоминал лидера. Просто… никому не приходило в голову отказывать. Это же… Цуна. Он всегда какой-то особенный – для всех. И абсолютно не хочется ни в чем отказывать, тем более в таких мелочах.
Цуна не был лидером. Он просто стоял во главе Семьи – Хару понимала это четко, но такое положение вещей казалось естественным. В смысле, представить на месте Цуны кого-то другого было невозможно, даже смешно как-то.
И вот сейчас Хару тоже не задумывалась над тем, чтобы отказать. Цуне достаточно было быть собой, чтобы за ним шли люди – в первую очередь именно потому, что он не стремился к лидерству. Он был простым неудачником, у которого каким-то чудом завелись друзья.
- Хару!.. – обеспокоенно позвал Цуна задумавшуюся о чем-то девушку. Та чуть вздрогнула, тряхнула головой и принялась уверять Цунаеши, что ничего никому не скажет, раз это ему нужно.
Улыбнувшись, Цуна пошел дальше, по примеру Хару уходя в свои мысли.
Подумать было о чем – проблемы наваливались, образуя огромную кучу, наслаиваясь, цепляясь друг за друга и грозя погрести под собой одного небезызвестного неудачника.
Например, что делать с Гокудерой? Он, как бы Цуна это не отрицал, является Хранителем. Реборн его точно в покое не оставит. Нет, Цуна был бы рад, если бы Гокудера избавился от своей зависимости, жил нормально, не преклоняясь перед таким никчемным боссом. Может, он даже уехал бы на родину, помирился с семьей…. Со своей родной семьей, в смысле. Наверняка Бьянки была бы очень рада. Но теперь его рядом держит уже не Цуна, его держит долг перед Семьей, кольцо Урагана… Выбраться из этой ямы не получится.
Теперь, когда Цуна размышлял об этом, становилось очевидно – от мафии не сбежать. Никуда не денешься, начиная с Конфликта Колец назад дороги уже не было. И, похоже, не только для Гокудеры – для маленького Ламбо, оптимистичного Ямамото, холодного и одинокого Хибари, энергичного Рёхея…. Для них для всех.
Цуна молился, чтобы хотя бы Хару и Киоко миновала эта зараза. Поэтому он изо всех сил сопротивлялся тогда в убежище во время войны с Бьякураном – и до сих пор сожалел о том, что все-таки рассказал правду. Конечно, так было честно – девочки стали частью всего этого намного раньше, чем осознали свое положение. Теперь оставалось только надеяться, что глубже они не увязнут, и Реборн про них попросту забудет…
Но сейчас на Хару напали. Вряд ли обычные хулиганы – они же не все поголовно были иностранцами?.. Даже на первый взгляд смешно. Намимори слишком маленький город, слишком далеко от всевозможных туристических маршрутов, слишком мало тут иностранцев. Нет, в последнее время их развелось больше, когда к Цуне приехал Реборн и объявил его боссом мафии…
Стоп. Мафия. Иностранцы. Нападение. У Цунаеши начинается паранойя, или это очень и очень подозрительно?
На Рёхея напали, на Гокудеру тоже – как-то он ведь оказался в больнице? Теперь Хару…
Цуна мельком подумал, что так и не удосужился выяснить, как и почему Гокудера оказался в больнице. Тогда его слишком потрясла новость об амнезии, в голове завертелись мысли о том, как себя с ним вести, и об этом он тогда попросту позабыл. Но Савада тут же спохватился, сосредоточившись на нападениях.
Три человека – это уже серия. Надо срочно собрать ребят, выяснить, вдруг кто заметил нечто подозрительное, и предупредить – могут на кого-то еще напасть. А если уже кого-то атаковали, просто никто не рассказал ему об этом – все же Хранители не маленькие, о каждом шаге не докладываются, да и с чего бы? В общем, надо все обсудить, и хорошо бы навестить брата Киоко в больнице… Киоко?!
- Хару, а ты не знаешь, где Киоко-чан? – нахмурившись, спросил Цуна у девушки.
- Мы договорились приготовить гостинцы у вас дома, а потом навестить ее брата в больнице, ведь к нему никто не ходит. Он, скорее всего, скучает там в одиночестве.
- Да, наверное… – рассеянно согласился Савада, думая о том, что все складывается как нельзя лучше – Киоко придет к нему домой! И заодно надо предупредить ее, чтобы была осторожней.
- А разве вы к нему в больницу не ездили, Цуна-сан? – поинтересовалась Хару, чуть нахмурившись.
- Да нет, не успел еще. Хотел сегодня навестить, – отозвался Цуна.
- А к кому тогда вы ездили? Хару видела, как вы вчера бежали к больнице. Хару окликнула, но вы проигнорировали меня и пробежали мимо, и у вас было такое бледное лицо… Вам стало плохо?
Цуна остановился на полушаге, соображая, что ответить. Говорить правду, вот так, даже никак не подготовив? Страшновато. Да и лучше все же рассказывать сразу всем, а иначе придется по стольку раз повторять неприятную новость…
Детское убеждение – пока никому не говоришь о беде, пока никто не знает, ты можешь закрыть глаза и представить, что ее вообще нет. Наивно, глупо, но это работает. Возникает чувство, что все под контролем, ведь ты никому не рассказал, не заставил волноваться и переживать. А если постоянно рассказывать одну и ту же вещь, то это как бы подтверждает информацию, делает ее объемнее и весомее… И в какой-то момент эта информация неизбежно возвращается к носителю, изрядно потяжелевшая, и обрушивается на него могильной плитой, придавливая к земле осознанием собственного существования, своей неизменностью.
Может, этот глупый детский страх был тому причиной, может, извечная слабость мужчин перед женскими слезами, или, может, банальная лень… Но Цуна только отрицательно качнул головой, прибавляя шаг.
Из-за угла показался его дом. Где-то там внутри уже ждала Киоко, уже точно вернулась мама с детьми, и там же лежала на подставке обычная телефонная трубка.
Скрывшись с ней в своей комнате и набирая первый номер, Цунаеши вскользь подумал, что скоро возненавидит телефон. Уж больно много неприятностей начиналось именно со звонков. Если, конечно, все случившееся в последнее время можно назвать настолько поверхностным и ничего не выражающим словом.

* В Японии в многоквартирных домах лестницы для подъема на второй и следующие этажи находятся снаружи, для экономии места. Этакий наружный подъезд.

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
От автора: Да, это все еще завязка. Да, я знаю, я сумасшедшая и это джен, его никто длинным не делает. Да, я знаю, что многие уже части на третьей челюсти от зевоты свенули. Но посмотрите на шапку - это повседневность. И да, не так скоро, но завязка все же закончится. Скоро начнется, собственно, действие. Но до него еще надо дочитать.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 11

Глава 11.

Олег горестно вздохнул и постучал в кабинет. Он знал, что сейчас начнется.
Босс никогда не вызывал просто так, без веской причины. Сейчас она более чем резонной – проваленное задание. Его подчиненные не справились, а кто в этом виноват? Конечно же он, Олег, правая рука босса. И отвечать за случившееся придется собственной головой. Зарплата в мафии как-то не котируется, и в случае чего он лишением премии не отделается.
Но ведь ничего страшного не случилось... С другой стороны, глупо было думать, что все так легко и быстро закончится – в конце концов, вся Семейка босса крайне проблемна. И сейчас он идет прямо в пасть к яркому ее представителю.
- Войдите! – раздалось глухо из-за двери.
- Вызывали, босс? – с порога поинтересовался Олег. Надо хоть выяснить, в чем именно его обвиняют. В провале операции? Или хуже – босс узнал, что эти идиоты-подчиненные привлекли посторонних?
- Да, вызывал. Как ты мне объяснишь то, что вы упустили мальчишку? – он еще не знает?
- Мои люди недооценили его. Посчитали слабой добычей, потеряли бдительность, а парень оказался крепким орешком. Все равно бы завалили, но ему помог, по всей видимости, друг. В результате оба сбежали. По имеющимся у меня сведениям, цели некуда идти. Если проследим за другом, наверняка выйдем на него самого.
- Красиво рассказываешь, но это не все. Ты решил, что можешь мне врать? – складывая пальцы в замок, босс наклонился вперед, опираясь локтями о столешницу. В светлых, пепельно-белых волосах сверкнула явственная седина. Босс был уже не молод, но уходить на покой не собирался.
- Нет, конечно. Я просто не стал упоминать о несущественных деталях, - сглотнув, постарался твердо ответить Олег. Выражаясь уже подзабытым русским языком, котенку пришел песец.
- Ты считаешь возможную утечку несущественной? Думаешь, что если левая банда шпаны провалила операцию, то ничего страшного? И твои люди здесь не при чем? Зачем я тогда их вообще держу, для красоты? Они боевой, мать твою, отряд. Профессионалы. Им не по плечу выполнить простейшее задание и самим схватить мальчишку? Ответь мне, Олег, какого черта?! – все больше раздражаясь, чеканил босс. Хорошо хоть, не орал…
- Я никакой санкции не давал, самоуправство чистой воды. Но и это можно использовать. Пустим банду следить за целью. Такие же подростки, у них хорошо выйдет. А потом по-тихому уберем.
- Думаешь, им стоит доверять? – нахмурился босс. За что Олег уважал этого человека, так это за умение быстро запихивать эмоции куда подальше. Босс в одно мгновение смог вернуть самообладание, не отвлекаясь больше на обмусоливание неудачи.
- С чего бы нам доверять каким-то пешкам? Им можно просто ничего не объяснять, пусть думают, что хотят. Босс, можно задать вопрос? – осторожно спросил Олег.
- Попробуй, – кивнул начальник. Успокоился уже, значит. Буря прошла мимо.
- Почему вас так волнует утечка? Даже если пойдут слухи, мелкоте с нами не потягаться, а крупной рыбы тут больше нет, Момокёккаев разбили. Или я чего-то не знаю? – недоуменно развел руками Олег. Если бы не многочисленные меры предосторожности, на которых настаивал босс, проблем бы не было в принципе. С той же слежкой, например.
- Не знаешь. Ходят упорные слухи, что в этом районе обосновалась Вонгола.
- О… – только и смог выдавить из себя Олег. Это было очень и очень плохо. И в новом свете промах, который он считал несерьезным, приобретал размах катастрофы. Если правда произойдет утечка… Не дай Бог.
- Понял теперь? – устало спросил босс. – Надеюсь, больше проколов не будет. Отвечаешь лично.
- Понял, - кивнул разом посерьезневший мужчина. – Можно идти?
- Да, - проводил своего подчиненного взглядом босс. Когда дверь закрылась, он тяжело вздохнул, невидящим взглядом рассматривая лежащие на столе бумаги, и взял одну из папок с краю. В ней находилось досье на Гокудеру Хаято, добытое с большим трудом – Вонгола неохотно отдавала то, на что уже положила глаз. До сих пор не было даже смысла пытаться заполучить мальчишку... Но недавно все изменилось.
И, кажется, у него появился шанс.

***

Дино знал, что педагог из него никакой. Он не особо хорошо ладил даже с обычными, нормальными детьми, что уж говорить про трудных подростков!
Мало ему было Кёи – такого мизантропа поискать надо, так на него еще один свалился. Гокудера напоминал дикого волчонка – смешного, несколько неуклюжего, со слишком длинными и худыми лапами, реагирующего на любые резкие движения… И не доверяющего никому.
Ершистый, напряженный – и это не то острое напряжение, готовое лопнуть в любой момент со взрывом. Оно, скорее, было застарелым, будто парень привык постоянно ждать подвоха.
И упрекать его в таком образе мыслей нельзя, в конце концов, в мафии детям не место. Если зазеваешься – убьют моментально, не делая скидок на возраст. Но такое отношение напрягало. Насколько же легче было со светлым, неиспорченным Цуной!
Напряжение в воздухе уходить не хотело, Гокудера мрачно ждал ответа. Но подобрать верные слова, такие, которые помогли бы наладить отношения, хоть какое-то взаимопонимание, не получалось. Рискнуть и сказать правду? Врать точно нельзя – стоит обмануть в мелочи, и доверие парня потеряно навсегда.
- Правду? Изволь. Нет у тебя выбора. Он был в самом начале – и ты добровольно согласился служить Цуне. Навесил на себя обязательства – выполняй. Потеря памяти не аргумент, знаешь ли. Вонгола – это серьезно. Хочешь не хочешь, никого уже не волнует. Попробуешь сбежать – убьют, не задумываясь. Лучше смирись, все не настолько плохо. Ты год так жил, и мне казалось, что вполне счастливо, – как можно проще объяснял Дино. Его слова, по сути, были не важны – главное, произнести их с правильной интонацией. Гокудера вполне умен, уже сам обо всем догадался. Главное, чтоб не сорвался сейчас, остальное пойдет легче.
- Значит, я уже год служу этому… Как его… В общем, сыну внешнего советника. И теперь я по гроб жизни обязан Вонголе: квартиру купили, Дробящего Мустанга в няньки приставили и легенду мафии побеспокоили моей скромной персоной. И сбежать не удастся при всем желании, так? Спорю, ты первый меня и пристукнешь, попробуй я смотать удочки, – перечислял неестественно спокойным голосом Гокудера, опустив голову.
- Ты прав. Не во всем, но во многом. Я не убийца, становится им не собираюсь, да и нянчиться с тобой в мои планы не входит. Просто помогу с языком, – нахмурился Дино. Уж больно презрительно о нем отзывался Гокудера. Нет, все понятно – шок, истерика, но хоть малейшее уважение должно быть? Он старше, он босс мафии, в конце-то концов! Парень хоть понимает, с кем разговаривает?
- Мне нянька тоже без надобности. Четырнадцать лет справлялся, и сейчас не пропаду, - пробормотал себе под нос Гокудера. Кажется, кризис миновал, и можно было поговорить спокойно.
- Пятнадцать, Гокудера. Привыкай, - улыбнулся Каваллоне. Кажется, все и вправду не так плохо.
- О, черт… – пробурчал Гокудера, сползая с кровати. – А это кто? Твой подчиненный? – обратил он внимание на Ямамото, молчаливо подпирающего стенку.
Тот не вмешивался в разговор, раз практически не понимал по-итальянски. Но он правильно истолковал весьма недружелюбный взгляд в свою сторону и вопросительную интонацию в голосе Гокудеры. Привычно улыбнувшись и шагнув навстречу, парень протянул руку и представился:
- Ямамото Такеши, приятно познакомится.
Гокудера недоверчиво на него посмотрел и молча повернулся к Каваллоне, намекая, что неплохо было бы перевести. Тот повторил на итальянском.
- Гокудера Хаято, - буркнул в ответ, не спеша пожимать чужую руку и вообще приближаться.
- Знаю, - улыбнулся Ямамото, понимая, что что-то в этом мире не меняется.
- Знаешь? Откуда это? – недоумевающе нахмурился Гокудера. Уж такие простые слова он знал, тем более – не целое же предложение, легко разобрать. Вот если фраза, то там даже не поймешь, где слово закончилось, а где началось. Японцы вообще о пробелах в курсе?
Ямамото итальянского не понял. Дино покосился на парня и сказал попеременно обоим на разных языках:
- Гокудера спросил, откуда ты его знаешь. Гокудера, он тоже Хранитель Цуны и твой старый друг.
Ямамото легко рассмеялся, уж больно забавно выглядел Гокудера: насупленные брови, сосредоточенные глаза, весь какой-то сжавшийся… А главное – такое возмущение в глазах, будто ему не о друге сказали, а о кошачьем туалете в ботинках.
- И твой друг… - он задумчиво повторил часть фразы за Дино. Это прозвучало весьма коряво для Ямамото, так как все предлоги и частицы Гокудера тоже сказал по незнанию. Он снова хохотнул, немного нервно взъерошивая волосы на затылке, не зная, куда еще девать руки.
Гокудера смотрел на это представление весьма скептически, отмечая излишне широкую улыбку и какие-то пустые, будто нарисованные глаза, в которых ничего нельзя было прочитать. И вынес вердикт:
- Придурок. У меня нет друзей, и таких, как он, даром не надо.
Дино не знал, стоит ли переводить, а если переводить, то как? Нормально ли будет такое услышать самому «придурку»? Поэтому Дино немного смягчил впечатление, передав Ямамото:
- Он сказал, что друзей у него нет, и ты ему не друг.
Ямамото скептично прищурился и снова улыбнулся, отметив, что во фразе Гокудеры слов было явно больше, как и экспрессии.
- Ладно. Значит, это моя квартира? И документы на нее есть? – обратился Хаято к итальянцу, напрочь игнорируя Ямамото. Собственно, с ним все ясно, так что обращать на него внимание больше незачем.
- Мне откуда знать? Наверняка есть, поищи тут. Или у Реборна спросим, – пожал плечами Каваллоне, невольно улыбнувшись. Он был рад, что хоть и вынужденно, но подросток немного доверяет ему, да и настроен не враждебно. Если учесть, что Дино предстояло жить с этим парнем целую неделю, это не могло не радовать.
- Реборна? – удивился Хаято. Какого? Того карлика, который к нему в больницу приперся? Стоп. Реборн… А?! Но… Но карлик точно не может быть легендой мафии! Это все равно, что слепому быть гениальным гонщиком или безногому – бегуном! Однофамильцы?.. Шутка?..
- Да, он должен знать… - несколько растерялся Каваллоне.
- И… Как он выглядит? – с опаской, осторожно спросил Гокудера, кося взглядом на Ямамото. Друг… Хранитель Семьи был ему другом? Это шутка такая? Да и не выглядит парень опасным - обыкновенный радостный идиот, как ни посмотри. Черт, не о том сейчас надо думать!
- Маленький ребенок в черном костюме и шляпе с сидящим на ней хамелеоном. Правда, он может во что-то странное вырядиться, но уверяю, с кем-то перепутать его невозможно, - усмехнулся Дино, вспоминая репетитора в самых необычных костюмах. Первое место, пожалуй, занимал наряд длинноволосой усатой девочки, мафиози тогда так забавно жевал парик…
- Вот как... – опустил голову Гокудера, завесив глаза челкой. Ямамото нахмурился, вопросительно оглядываясь на Каваллоне. Тот только пожал плечами, демонстрируя, что он тут не при чем.
А Гокудера в это время думал о том, что его все-таки загнали в ловушку. В крепкую клетку из долга, чести, ответственности и надежды. Исполнилась детская сопливая мечта о своем клане, Семье, пусть и в таком извращенном, неправильном виде…
Но эта самая ловушка ему в какой-то мере на пользу. В конце концов, влияние Вонголы очень велико и, будучи членом Семьи, Гокудера сможет им воспользоваться.
Даже если придется изобразить покорную овечку, он найдет того человека. Во что бы то ни стало.
Большего Гокудере не нужно.

***

Реборн задумчиво поглаживал Леона. Хамелеон млел в руках хозяина, лупая огромными глазами и подставляя спинку под детские пухлые пальцы. Редко, очень редко хозяин давал волю старой привычке, еще реже – задумывался настолько глубоко, чтобы сразу же не одернуть себя. Негоже киллеру демонстрировать свои слабости, этим моментально кто-то воспользуется.
Значит, в голове у хозяина прокручивается новый план. Реборн любил все знать наперед, планировать до мелочей, учитывать самые невероятные варианты, добиваясь своей цели. Цель он тоже продумывал, завешивая ее и тщательно маскируя, чтобы многочисленные труды не пропали даром. Двойной, тройной, пятерной смысл у каждого масштабного «дельца» был в порядке вещей. Так любил развлекаться лучший киллер в мире.
Зазвонил лежащий на столе телефон. Спутниковый, черный, больше напоминающий рацию и абсолютно новый. Вскрытая упаковка валялась чуть дальше.
Хамелеон приподнял голову, посмотрел на хозяина, замершего с трубкой у уха, и вяло переполз на шляпу. Блаженство кончилось, начались трудовые будни.
- Ясно. Значит, напал все-таки? Я так и думал. Передайте семье Морэль мои соболезнования. Вряд ли Мукуро так просто отдаст добычу… Да, продолжайте. Да. Ни в коем случае! Нет. Да. Завтра, в пять дня. Хорошо.
Реборн положил выключенный телефон на стол и снова глубоко задумался. Леон моргнул раз, другой… И снова уселся к нему на руки, многозначительно свертывая и развертывая хвост.
Если повезет, то его сегодня еще погладят. И возможно, даже не раз.

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 10

Глава 10.

Цуна шел домой, усталый, но довольный. Он как раз бегал по парку, опрашивая прохожих – не видели ли тут бледного иностранца хулиганистого вида со странной прической? Люди отрицательно мотали головой, и Цуна несся дальше. Но когда он уже отчаялся и остановился отдышаться, ему позвонил Дино. Каваллоне сказал, что подрывник нашелся, и сейчас довезти того до квартиры помогает Ямамото, который, собственно, и отыскал «несчастную жертву обстоятельств».
Дино отключился, а Цуна медленно побрел домой, отстраненно размышляя над сказанным. Когда это Гокудера успел стать несчастной жертвой?..
Уже подходя к своему району, Савада услышал женский крик. Голос показался знакомым и прозвучал буквально за поворотом. Раздумывать было некогда – может, Цуна и побаивался вмешиваться, но рефлексы оказались сильнее. Мало ли, вдруг там Киоко или мама!
Так что запыхавшийся от бега, взъерошенный, мелкий и жалкий Цунаеши героически понесся спасать кричавшую девушку.
Картина была неутешительной – человек двадцать в одинаковых джинсах и толстовках с капюшоном медленно приближались к застывшей на месте Хару. Цуна выбежал как раз между ними, повернулся к нападающим и, отчаянно труся, произнес:
- Эй, что вы делаете? – он честно пытался сделать голос уверенным, но вышло не очень.
Толпа нападавших переглянулась, что-то тихо обсуждая между собой. У одного даже внезапно обнаружилась фотография, которую он принялся увлеченно сравнивать с внешностью замершего от страха Савады. Потом парень со снимком что-то негромко сказал остальным на чужом языке. Цуна на всякий случай запомнил – благо, на слух он не жаловался. В детстве его даже хотели отдать обучаться музыке, но вмешался отец, вовремя приехавший навестить семью. Так что пусть и тарабарщина, но об этом явно стоит сказать Реборну…
Внезапно те парни неуклюже поклонились. Иностранцы они, что ли? В Японии даже маленькие дети кланяются лучше. В большинстве своем эта попытка напоминала какую-то странную ужимку из арсенала клоунов.
Но все же, с чего это нападавшим ему кланяться? Неужели… Цуна знал, что воины кланяются друг другу перед схваткой, отдавая дань мастерству соперника или что-то типа того…
«Сейчас нападут», – с ужасом понял Савада и героически зажмурился, выставляя перед собой кулаки. Если на него накинется такая толпа – Цуна точно не жилец. Что он может один? Драться с ними со всеми? Не смешно. Раньше рядом всегда были Реборн с его Пулями, кто-то из друзей, Гокудера, в конце концов! А сейчас он совсем один… И у Десятого босса Вонголы не хватало смелости даже открыть глаза.
- Цуна-сан! Спасибо, что спасли меня! Хару так испугалась!..
- А? – Цунаеши открыл глаза. Впереди уже никого не было, лишь абсолютно пустая улица. Только перекати-поля, как в фильмах про ковбоев, не хватало.
- Вы очень вовремя пришли спасти меня! Это было так смело! Хару тронута до слез! – щебетала девушка сзади, пока Цуна собирал пакеты с покупками. Кое-какие продукты вывалились на асфальт – благо, стояла хорошая погода, ничего не упало в лужу и не испортилось.
Вот только кое-что смущало Цунаеши, несмотря на счастливое окончание очередного приключения, – почему эти хулиганы так ничего и не сделали? Неужели у них была его фотография? Одни вопросы, и никаких ответов.
Интуиция – а если верить Реборну, то к ней следовало прислушиваться – говорила Саваде, что это только начало. Что все не так просто. И что лучше бы его избили сейчас…
А Хару просто была очень рада, что и в этот раз ее герой Цуна пришел на помощь. В конце концов, у любой девушки должен быть такой герой – чтобы всегда успевал, с которым надежно и спокойно, как за каменной стеной. И то, что он со всеми так добр, Хару ни капельки не расстраивает, честно-честно. Герой ведь не может принадлежать ей одной?..

***
Казалось, вся ее жизнь устроена по принципу фотоаппарата. Щелчок – кадр. Ни слова, ни звука – это же не кино, это реальность.
В жизни Эммы всегда было тихо. Только иногда раздавались щелчки.
Щелк!
На этот двор было невозможно не засмотреться – ровно подстриженный газон, кое-где цветы, вдалеке красивая пышная клумба. Он огорожен высоким кованым забором с острыми пиками. Непреодолимое препятствие для четырехлетнего ребенка. А так хочется изучить главное поместье сверху донизу! Но туда ее не водят никогда, хотя там играют другие дети под присмотром гувернантки – два старших братика и сестренка. Маленькая, в нарядном платьице с рюшками. Оно розовое, и так красиво переливается… Маленькой Эмме это кажется сказкой.
У нее самой платье не такое красивое. Оно зеленое и какое-то тусклое. Но все кажется невыразительным, когда играть приходится в одиночестве. А за забором, за клумбой и еще за газоном – другие дети, на которых можно только смотреть. И непонятно, то ли из-за расстояния, то ли из-за шума работающих недалеко машин, но она не слышит их голоса.
Дети смеются, болтают, а Эмма, будто оглушенная, не может уловить ни единого звука. Уже в который раз.
Щелк!
Ей шесть, Эмма уже совсем взрослая. И она сегодня увидит маму! Эмма так долго ждала этого дня. Она выучила красивый стих, крепко-накрепко, сделала все уроки и умные книжки все-все прочитала. И няня – новая, совсем недавно пришла, тетя Мэри ведь уже очень долго с ней возилась, целых полгода! – заплела красивые косички и надела туфельки с бантиком. Эмма так давно не видела маму! Интересно, что случилось? До маминого дня рождения еще очень долго, сейчас ведь конец лета. Почему она придет?
Мама проходит в комнату. Она самая красивая на свете! Только почему-то недовольна. Ее кто-то обидел?
- Завтра ты едешь в закрытый интернат для девочек. Я хочу, чтобы ты была самой лучшей там и ничем не опозорила семью. Понятно?
Мама…
Девочка кивает. Выученный стих испаряется из памяти. Она открывает рот, хочет что-то произнести, но не решается.
- Что? – женщина замечает ее потуги, наклоняется к ней, обдавая запахом тонких духов.
- Мама, тебя кто-то обидел? – лепечет Эмма, хмуря брови. Красивое лицо не меняется, но в глазах мелькает холод. Она сказала что-то не то?
- Я уже говорила, чтобы ты не смела называть меня «мамой». Собери сегодня свои вещи.
Девочка молчит. Спина мамы удаляется и будто расплывается в глазах. Эмма абсолютно не слышит хлопка закрывающейся двери. До нее всегда было так далеко?..
Щелк!
Белые пустынные коридоры, большие окна, пейзажи в строгих рамках. Интернат действительно роскошен, но она провела тут четыре года и уже почти не обращает внимания на привычную обстановку.
Здесь тихо. Очень тихо – никаких ковров, скрадывающих звуки, на полу нет. Истинная леди не должна создавать лишнего и вульгарного шума, тем более при ходьбе.
Сейчас идут уроки, на которых Эмме делать нечего. Можно считать, что у нее особая программа – в конце она сдаст безупречно сделанные письменные работы и получит свой заслуженный высший балл. Жаль, что практические занятия, вроде танцев, музицирования и флористики никто не отменял, как и занудные уроки этикета. Эмма их не любит, хотя бы потому, что там приходится разговаривать, выдавливая непослушные звуки из горла.
Она любит тишину. Или тишина ее любит? Не разберешь. Но ее все устраивает.
Эмма любит книги. Ей нравится писать, оставлять свой след на бумаге, делать что угодно, только бы не нарушать тишину.
Тишина – это спокойствие. Блаженная серая хмарь, в которой ничего не происходит. Спасительная пелена, защищающая ее от всех бед. Настолько же сдержанная, насколько выразительная. Молчание ценнее слов, тишина громче крика. Надо просто уметь слушать.
Все свободное время Эмма проводит в библиотеке. Она невероятно велика – потеряться здесь очень просто. Но только не Эмме.
Она прочитала огромное количество книг, но никому нет до этого дела. Эмма знает шесть языков – и это никого не интересует. Она обещает стать великолепным стратегом, но об этом мало кто знает. Ее бы назвали гением, Эмму Кранберри. Но саму Эмму это не волнует.
Всего этого она добилась благодаря своей фамилии. Малоизвестной, немного нелепой, в переводе означающей «клюква» – мелкая кислая ягода, противно вяжущая язык. Но так и должно быть – кому надо, тот знает настоящее лицо старинной Семьи, заправляющей в Англии. И не будь этот род настолько богат и настолько равнодушен к ее персоне, она никогда бы не получила таких учителей. И не смогла бы выучить предметы, которые немыслимы в школьной программе для молодых леди.
Но завтра эта фамилия ничем ей не поможет. Эмма впервые в жизни встретится со своим отцом.
Она не знает, зачем это понадобилось. Она не представляет, что у нее вообще есть отец – девочке никогда не говорили о его существовании. Он оказался итальянцем, видимо, поэтому заставляли учить этот язык…
Чужой человек. Незнакомец. Впрочем, Эмма умеет быть «леди» – этому очень хорошо учат в школе. Намного лучше, чем остальным предметам.
Она справится.
Щелк!
Собранные вещи, аккуратно застеленная кровать, слегка влажный после недавней уборки пол. Пустая, больше не принадлежащая ей, абсолютно чужая комната.
Девять лет. Даже с половиной. И один небольшой чемодан.
За ней приехал старший брат Майкл.
Отец Эммы все тогда рассказал, в их первую и последнюю встречу. На прощание он подарил один-единственный предмет – кольцо с желтым камнем. Сейчас в памяти Эммы остались лишь сдержанная манера речи и горькая история, вновь мелькающая в подсознании вместе со щелчками фотоаппарата.
Ее мать была любимицей, младшей дочкой главы клана. Наследницей. Умная, жесткая, прекрасная – и смертоносная. Отец не мог в нее не влюбиться со всем пылом горячей итальянской крови. Мать приехала на переговоры с дружественной Семьей, к которой тот принадлежал, и ей понравился статный красавец, приближенный босса.
А потом родилась Эмма. Вне брака, и без всякой возможности им сочетаться – обе Семьи ни за что не отпустили бы молодых людей. Да и ни тому, ни другой это было не нужно.
Мать потеряла все уважение и столь долго упрочиваемое положение наследницы, расположение отца и первую любовь. Аборты в столь уважаемой английской семье были невозможны – к крови мафии относились крайне бережно.
А Эмма… Эмма оказалась не нужна. Родись она мальчиком – все сложилось бы более удачно, осталась бы в семье, пусть и всегда на заднем плане. Максимум, что светило бы, – быть одной из помощников наследника. Но она родилась бесполезной девчонкой.
Отца у нее не могло быть – семья матери запретила даже видеться. Он приехал лишь один раз. Эмма была его единственным ребенком – отец, по заключениям врачей, больше не мог иметь детей.
Подаренное им кольцо являлось доказательством того, что у нее есть небольшой выбор: стать бесправной помощницей босса и быстро умереть во благо семьи или на родине, или в Италии.
Отец не смог бы защитить Эмму, если бы и захотел. Он умер год назад.
Сейчас же в кабинете директрисы сидел брат, с которым она разговаривала сегодня впервые в жизни. Эмму срочно вызывает дед.
В эту комнату она больше никогда не вернется. И в эту тишину.
Щелк!
Она сидит в самолете, летящем в Японию, отрешенно глядя в иллюминатор. В полете больше ничего не оставалось делать, кроме как вспоминать, проматывая фотопленку в голове и вслушиваясь в издевательски-тихие щелчки.
Ей сделали то самое предложение, от которого она не могла отказаться. Да и не захотела. Ей предложили жизнь. Жизнь без клана, вне стен интерната, там, где Эмма была нужна.
Кольцо загорелось желтым пламенем, когда она подписывала документы.
Теперь ее зовут Эмма Миртилли. Фамилия итальянская, в переводе означающая «клюква» – мелкая кислая ягода, противно вяжущая язык. Что-то все же не меняется.
С фотографии в досье, изученном уже вдоль и поперек, на нее смотрит широко улыбающийся парень с короткими белыми волосами, серыми глазами, пластырем на носу, шрамом на виске и боксерскими перчатками на шее. В документах также имелись сведения об увлечениях, о семье, боевые навыки… Все, что только можно было.
Это ее первое задание. И последнее. Эмма выполнит его во что бы то ни стало.
Кольцо снова загорелось ярким желтым пламенем. Сверху, будто откликаясь, сверкнул лучик солнца.
Эмма подумала, что все это не так уж и плохо.

***

Хром не знала, что ей делать. Стояла, сжимала в руках обычную школьную сумку и молчала.
В ней лежали кое-какие продукты – Чикуса попросил, он-то чипсы терпеть не может – и пара новых вещей. У девушки одежды особой не было, а в форме все время ходить невозможно, да и на ночнушку она не похожа. А главное – в сумке лежал сложенный трезубец. Выхватить его можно было довольно быстро, но Хром пока медлила.
Ей было попросту жаль противника. Мальчик, где-то на год младше, тоже иллюзионист, довольно молодой и неопытный. Докуро бы справилась, пусть и с трудом… Но он напал на нее, стремится убить, а она не настолько сильна, чтобы суметь оставить противника в живых и не покалечить. Что ей делать?!
Хром не может убить, она не сумеет… Нет, нет… Но и умирать она не хочет, не может, не имеет права! Что делать?!
«Не беспокойся, милая Наги… Предоставь все мне», – раздался мягкий голос в сознании. И Хром с радостью провалилась в спасительную темноту, зная, что Мукуро пришел. Все закончилось, не успев начаться.
Когда появлялся Мукуро, все становилось легко и просто, как по мановению волшебной палочки.
И лишь одно омрачало счастье Хром – так не могло продолжаться вечно.

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 9

Глава 9.

Миура Хару неспешно шла по улице, сжимая в руках увесистые пакеты с едой. От магазина до дома семейства Савада, конечно, не очень далеко, но тяжести быстрой ходьбе не способствовали. Как и мысли, в которые девушка ушла с головой, не замечая ничего вокруг.
В последнее время в их компании все как-то разладилось. Несмотря на то, что сама Хару и Киоко теперь знали о делах мафии и стали немного ближе к ребятам, девочек не посвящали в детали. Нередко случалось, что мальчишки куда-то убегали, ни слова не говоря, а потом довольно неуклюже оправдывались. Киоко верила – она была очень милой, но крайне наивной девушкой. Впрочем, от этого с ней только больше хотелось дружить. Но увы, поделиться своими подозрениями Хару не могла – эти самые подозрения были слишком смутными и невнятными, чтобы в них могла поверить и сама Миура. Что уж говорить о Киоко, свято верящей старшему брату!
А Хару видела – они все что-то скрывают. Да и неохотно берут девушек в свое общество, оставляя тем участь балласта, призванного сидеть на кухне и следить за детьми. Нет, Тсуна очень хорошо относился к ним, оберегал, развлекал – особенно Киоко. Ей тоже нравился Цуна, но Хару не хотела сдаваться. А с другой стороны – что делать, если она разрушит влюбленную пару?
Хару остановилась, тряся головой. Нет, такие размышления до добра не доведут! Надо успокоиться! А если Киоко с кем другим найдет свое счастье, и Цуна наконец обратит внимание на нее, Хару?.. Хару будет стараться!
Перехватив пакеты поудобнее, она побрела дальше. Почему лучшие ингредиенты для готовки продаются не в универмаге в паре шагов от дома, а в соседнем районе?! Налегке она давно бы уже дошла…
Но в последнее время все равно что-то не так. Хару уже заметила понурое настроение ребят. И этого хулигана Гокудеры не видно, а ведь раньше ни на шаг не отходил от Цуны…
С одной стороны, никто больше Хару не обзывает, да и Ламбо поспокойнее стал – раньше его постоянно задирал этот парень. Но все же тут что-то не то.
А недавно, четыре дня назад… Стоп, так мало? Казалось почему-то, что все это намного дольше длится… В общем, четыре дня назад в больницу попал старший брат Киоко – Рёхей. Сама Хару сталкивалась с ним крайне редко, но много слышала о нем от подруги. И сейчас та ходит подавленная и грустная. Примерно с тех же пор Миура нигде не видела Гокудеру. Казалось бы, хуже уже некуда – но вчера на улице она случайно столкнулась с Цуной. Хару шла от маминой знакомой, относила какие-то журналы и заметила его – тот несся на всех парах и был очень бледен. Хару окликнула встревоженного парня, но Цуна не услышал и пробежал мимо. Малыш Реборн на его плече тоже выглядел каким-то расстроенным…
А сегодня утром Хару решила заглянуть в дом Цуны, но там никого не оказалось, даже Бьянки. Все уже куда-то ушли, ничего не сказав, – значит, случилось что-то серьезное. А мама Цуны забрала детей и отправилась в магазин, захотев повеселиться.
И как теперь быть? Возвращаться домой или идти куда-нибудь в одиночку Хару не хотела. Тогда Миура вызвонила Киоко – подруги договорились приготовить что-нибудь вкусненькое и навестить Сасагаву-старшего в больнице. На него напали, кажется, какие-то хулиганы… Но ведь в этом районе боксера все знают, не привязались бы. Да и Хибари тоже боятся – Хару его и видела-то считанное число раз, но слышала столько, что сама в жизни бы ничего не нарушила! Слишком уж страшно…
Хару подозревала, что не все так просто. Это опять какие-то секретные разборки мафии, в которые лезть не следует. Но, по крайней мере, она может не волновать окружающих своими догадками и поддерживать более слабую подругу. И готовить вкусное угощение больному, чтобы выздоравливал быстрее!
Руки оттягивали пакеты, небо медленно застилали серые облака – наверняка будет дождик – но Хару, воодушевленная собственными мыслями и буквально пылающая энтузиазмом, лишь ускорила шаг. И, конечно, не заметила тени позади себя – несколько человек весьма угрожающего вида вынырнули из-за угла.
- Эй! – позвал один из подозрительных личностей.
Из рук у обернувшейся Хару выпали пакеты, шлепаясь на асфальт с невнятным треском. Глупая мысль о погибших яйцах эхом отдалась в висках у побледневшей девушки, по инерции медленно отходящей назад.

***

Округлая белая штуковина перед самым носом. Собственная коленка. Джинсы. Чужие джинсы на чужих ногах. И кроссовки – старые, разношенные, такие, которые удобнее домашних тапочек. Собственно, это все, что видел Гокудера, да и то нечетко. Перед глазами все качалось и расплывалось, слышались странные звуки вроде громкого сопения и обрывков речи. Голова болела ужасно от каждого движения или звука, да что там, даже от попытки сфокусировать зрение на тех же кроссовках в черепе будто прокатывался тяжеленный железный шар, втирающий мозговую кашицу в кость и выдавливающий глазные яблоки наружу.
Раздалось металлическое, противное шкрябание, щелчки, приглушенный голос, потом его затрясло сильнее. Пришлось судорожно сглатывать, пытаясь подавить приступ тошноты. Голос снова зазвучал над самым ухом – громкое восклицание на японском, разбираться в смысле которого абсолютно не хочется. Щелчок – и резкая смена освещения заставляет разлепить будто свинцовые веки и сдавленно застонать. Черт, верните его обратно в полумрак и оставьте в покое! Пытка какая-то…
Над ухом, явно волнуясь, снова быстро затараторили по-японски. Понемногу начиная соображать, Гокудера прислушался – говорил мужчина, даже скорее парень, и вроде бы обращался не к нему… В ответ раздался другой мужской голос, весьма приглушенный – разобрать было намного сложнее. Про смысл и говорить нечего – не в таком состоянии пытаться разобрать это курлыканье.
Стоп… Состояние. Драка. Парень. Асфальт. Голова. Он на улице до сих пор? Или нет? Его кто-то нашел? Но кому он нужен? Сердобольных прохожих в том проулке днем с огнем не сыщешь…
Внезапно все снова завертелось, железный шар со смаком врезался в стенки черепа, явно стараясь выбраться на волю, и Гокудера осознал, что лежит на чем-то мягком.
Не сдержавшись, он выдохнул сквозь зубы, хватаясь за виски в попытке хоть немного облегчить боль. Вышло плохо – точнее, абсолютно никак, голова все равно раскалывалась. Рядом послышалось на родном итальянском:
- Как ты себя чувствуешь?
Гокудера застыл. Он уже понял, что не один, но итальянский был перебором. Первое – этот человек его знал, потому что с первого взгляда на бессознательную тушку определить национальность невозможно. И второй вывод – знакомый, владеющий итальянским языком, столкнувшийся с ним в безлюдном японском переулке по чистой случайности – да не смешите!
- Эй, ты в порядке? - уже обеспокоенно послышался тот же голос.
- Ты кто? – хрипло выдавил из себя Гокудера, разлепляя пересохшие губы.
- Все вопросы потом. Сейчас твое здоровье важнее. Пить хочешь? Голова не кружится, не тошнит? – уже спокойней произнес собеседник. Гокудера, и не думая отвечать на глупые вопросы, протер глаза, пытаясь осмотреться.
Он находился в средних размеров комнате, обставленной по-простому, без изысков: кровать, стоящая у стены, шкаф, заваленный бумагами, большой письменный стол, стул, тумбочка и пара стеллажей. Светлая, сдержанная гамма цветов, четкость, строгость и функциональность – все, как ему нравилось. Судя по царившему в комнате небольшому беспорядку, квартира была жилой.
Рассматривая обстановку, Гокудера не сразу взглянул на самый, в общем-то, интересный объект в поле зрения – светловолосый парень сидел у кровати, слегка наклонившись вперед и рассматривая в упор его самого. Такое внимание к собственной персоне было довольно неприятным, так что Гокудера поморщился уже более предметно, настороженно разглядывая скорее молодого мужчину, чем юнца-акселерата. И да, он просто не любил старших, уж больно много от них проблем.
- Кто ты и что здесь делаешь? И где я вообще? – уже агрессивней спросил Гокудера, игнорируя все вопросы этой довольно неприятной личности.
- Сразу к делу, да? Ну, это неудивительно. Я Дино Каваллоне, мы сейчас в твоей квартире, и ближайшую неделю я буду за тобой присматривать, – растрепав шевелюру на затылке, улыбнулся парень.
Гокудера сел на кровати, выдохнув сквозь зубы от боли – шар все так же катался по остаткам мозгов, превращая их в пюре. Сделав над собой усилие, он присмотрелся получше к этому… Дино. Черт, как можно было раньше не заметить?! Татуировка!
- Дробящий Мустанг?! – почти выкрикнул, слегка отползая, Гокудера. Давняя привычка – чуть что, разрывать дистанцию. А этот сидящий рядом и кажущийся безобидным парень был печально известен в кругах мафии, главным образом, своими боевыми способностями.
- Ну да, это я. Но у меня отпуск, – уже шире улыбнулся парень и, повернувшись, что-то крикнул по-японски. Кажется, там были слова «идти» и «вода» – вполне узнаваемые и простые, даже для болящей головы.
- Черта с два я в это поверю… Босс огромной мафиозной Семьи, третьей по влиянию в Альянсе, Дробящий Мустанг Дино решил провести отпуск, присматривая за мной? С чего вообще мне вдруг понадобилась нянька? И где я, ответь наконец! – взбесился Гокудера.
- Что касается меня – просто не было выбора. Реборн попросил тебе помочь, и я не смог отказаться. А насчет квартиры я уже говорил – мы у тебя дома, – разжевывая, будто маленькому, и не переставая улыбаться, отвечал Дино, чем дико бесил Гокудеру.
В этот момент в комнату зашел тот самый парень, что дрался с бандой. Глянув мельком и приняв того за подчиненного Каваллоне, Гокудера удобнее уселся на кровати и сдвинул брови, продолжая разговор:
- Сказки свои прибереги для маленьких детишек. Думаешь, я поверю в этот бред? Моя квартира, значит? Реборн, киллер экстра-класса, легенда мафии – и вдруг печется обо мне? Когда начинать смеяться-то, умник?
Дино нахмурился. Нет, недоверие вполне понятно, но с чего такой надрыв в словах про квартиру?
От осознания захотелось пару раз стукнуться лбом о ближайшую стенку. Ну он и дурак! Ухитрился в первые же пять минут разговора наступить на больную мозоль подопечного, и со вкусом так, с оттяжкой… Молодец, Каваллоне, ничего не скажешь!
А дело в том, что Гокудеру не взяли ни в одну, даже самую завалящую мафиозную Семью. Поначалу просто не принимали, а потом уже побаивались – репутация у него была не сахар. Да и за спиной всегда маячила Ядовитый Скорпион и ее Семья, что не добавляло благосклонности в потенциальных нанимателях. И получался парадокс – несмотря на все свои навыки и славу, крупных заказов подрывнику никто не предлагал, опасаясь Бьянки и его принадлежности к громкой фамилии. А собственной Семье он был не нужен, и никаких заданий Гокудере не поручалось. Больших денег, соответственно, взять было неоткуда, и парню приходилось пахать за троих.
Вопрос с квартирой был из той же серии – слишком гордый, чтобы идти на поклон к своему отцу и боссу своей Семьи, Гокудера копил бы на нее несколько лет.
- Гокудера, прости, я… – начал растерянно Дино. Надо было что-то сказать, но что?..
- К черту извинения. Правду можешь сказать? – устало произнес Хаято, внимательно разглядывая собственные руки. Это успокаивало и давало возможность не поднимать глаза, не показывать собственную слабость. Только не так, только не сейчас… Сейчас надо выглядеть сильным и уверенным, несмотря ни на что. Вот только как быть, если с каждой минутой это становится труднее и труднее?..
Все с того момента, как он пришел в себя в больнице, ему врали. Так или иначе, в мелочах или по-крупному, но врали. И сейчас – снова лгут, вот так, в открытую, делая предельно честные глаза. Считают его идиотом, ха-ха, как смешно.
Только это уже истерическое. Потому что этому Дино, боссу Семьи Каваллоне, с такими честными глазами хотелось верить. Но если он допустит такую мысль, даже легкий намек на нее, то все… Финиш.
Конец Гокудеры Хаято – вот что будет в том случае, если Дино не врет.

***

Николо выглянул из-за угла, снова натягивая глупую кепку. Он было убрал ее в карман и обрадовался, что больше не придется носить этот пыточный инструмент, – а смотри-ка, снова пригодилась. Несмотря на явное неудобство, – голова под жесткой тканью чесалась, и низко надвинутый козырек натирал лоб – в плане маскировки кепка была незаменима. Светловолосый итальянец, пусть и шатен, выделялся на улицах тихого японского городка. С кепкой проблема решалась сама собой – никто не обращал внимания, и ладно.
А сейчас Николо очень хотел, чтобы его не заметили.
После той драки Рикассо отдышался и побрел в сторону, куда ушел Гокудера. Николо понимал, что потеряй он сейчас парня – и потом ни за что не найдет, как ни старайся. Другого выхода не было. В итоге он наткнулся на драку. Правда, подоспел к самому концу, когда в помощи уже никто не нуждался – Николо слишком долго петлял по улицам, выискивая, куда скрылся неугомонный «объект». И увидел, собственно, что Хранитель Дождя и друг Гокудеры дерется с остатками хулиганья – точнее, эти хулиганы геройски сбегают. Проследив, как Ямамото Такеши с кем-то говорит по телефону и взваливает на себя бессознательное тело «объекта», Николо было расслабился. Правда, выйти так и не рискнул, ведь он с Ямамото не знаком, а Гокудера сам сказал от него подальше держаться… Стоит тому только заикнуться, что Николо враг – и все, прощай, Рикассо, ты был хорошим парнем.
Главное, что он не прогадал. Стоило только отъехать машине с обоими Хранителями, как вернулись сбежавшие хулиганы. Один из них тут же начал куда-то звонить, и, скорее всего, не в полицию или «скорую».
Надвинув еще глубже на глаза кепку, Николо чуть высунулся из-за угла, стараясь расслышать хоть что-то.
- Нет, нам не удалось… Цели пришли на помощь. Нет, похоже, прохожий, школьник-спортсмен. С синаем, да… Нет, потрепали… Да… Да… Больше не повторится… Да… Вас понял.
Говоривший убрал мобильник, и Николо отодвинулся подальше за угол. Услышанного ему было более чем достаточно.
Осталось только дождаться, пока шпана уйдет. Тогда можно будет проследить за ними и…
Кажется, сегодня у Ника, несмотря ни на что, счастливый день.

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 8

Глава 8.

Вообще-то, Николо вовсе не считал себя трусом. На самом деле он всегда был чуть более осторожен, чем нормальные подростки.
Вот уж кем-кем, а трусом назвать его было нельзя. Есть еще одна тонкость – бояться и опасаться чего-то это разные вещи. Обычно Ник именно опасался.
Но в этот раз все было по-другому.
Этот парень, Гокудера, ниже его и, кажется, даже младше. Он вовсе не выглядел сильным, к тому же сбежал из больницы, недолечившись. Оружия при себе не имел, а в рукопашной, как следовало из досье, Взрывной был довольно плох.
И при этом Ник не смог сделать абсолютно ничего. Не то что защититься – пискнуть не успел. А ведь дома, читая характеристику, прикидывал, насколько он сильнее, и как легко будет выполнить задание! Что сказать? Ошибся, капитально ошибся. Хотя и выбора-то у него особо не было… Но сейчас это не важно.
Собственно, хватило всего пары ударов. И то второй Ник получил, когда его молчание сочли слишком долгим. После этого Рикассо понял, как заблуждался насчет собственной силы. Вся его самоуверенность испарилась без следа.
Было страшно. Вот просто иррационально страшно, до мурашек по телу и нервной дрожи. Николо еще никогда не боялся до такой степени, чтоб не суметь совладать с собственным телом. В книжках читал – и это казалось полной глупостью. Ну какие «мурашки по спине», не холодно же? Или «поджилки трясутся» – где это, и почему они трясутся? А вот сейчас на собственной шкуре прочувствовал.
Главное, что этот якобы очень несдержанный парень ничего особого-то и не сделал пока. Те два удара – да в драках ему иногда и сильнее доставалось, к тому же бледный, всклокоченный и худой пацан не выглядел страшным. Только одно портило цельную картину – глаза. Прозрачно-зеленые, очень необычные для итальянца, сосредоточенные и холодные. Никакое не преувеличение – Николо они напоминали два кусочка льда. Настоящие айсберги из фильма про Антарктиду.
Этот Гокудера предложил поговорить, но начинать, похоже, не собирался. Руки скрутил за спиной и стоит, думает о чем-то. А неизвестность пугает еще больше. Отойдя от удара под дых и того профилактического, но от этого не менее сильного тычка в бок, – синяк точно будет – Николо так и не произнес ни слова. Наверняка этот парень сейчас думает, что у него спрашивать. Хотя как-то очень долго думает…
А Гокудера в это самое время упорно решал – что, собственно, ему делать с пленником дальше?
Нет, безусловно, надо расспросить. А если парень начнет врать или вовсе говорить не захочет? Бить? Так услышать же могут. И кстати, до странного смирный пленник попался – не орет, не дергается, прямо образец!
Хорошо было бы его связать, тогда не убежит. Или оружие там какое наставить… Вот только ни веревки, ни самого плохонького ножика при себе у Хаято не было. И никаких там акупунктурных или болевых точек он тоже не знал. И чтобы нормально бить, а не слабенько тыкать, надо отпустить незадачливому преследователю руки. Но тогда он может убежать или драться начнет – и неизвестно, справится ли с ним Гокудера в таком-то состоянии…
Ситуация патовая – топчутся и молчат два парня, у обоих блокированы руки, даже непонятно, кто здесь жертва, собственно. С одной стороны – за Хаято следили, хотя он просто больной и безоружный человек, с другой – досталось именно этому преследователю, который ничем не мешал «больному и безоружному человеку». А если бы парень успел что-нибудь сделать? Правда, неизвестно, сделал бы он вообще это "что-нибудь"?
Вот как иногда полезно подумать логически – сразу стал ясен круг вопросов, которые нужно задать этому условно-пленному.
- Так, как тебя зовут и кто ты вообще такой? – решил начать со знакомства Гокудера. А то все «парень» да «пленник» – неудобно же. Хорошо, что итальянский, кажется, он понимал. По крайней мере, кивал тогда вполне осмысленно…
- Я Николо Рикассо, итальянец, – осторожно ответил тот.
Гокудера на секунду выпал от такого ответа. Получается, парень – мафиози?! Тогда вряд ли он следил из простого любопытства, как втайне надеялся Хаято. Если бы парень заинтересовался им по чистой случайности, то его еще можно было бы не трогать. Но теперь он так просто не отделается.
- Зачем ты за мной следил? – теперь пришла очередь быстро думать Ника. Он как-то не предполагал, что его засекут и уж тем более начнут расспрашивать. Что говорить? «Просто так?» Глупо. Правду? Нельзя. Тогда придется недоговаривать. Только не лгать – ему с этим чокнутым общаться и общаться, желательно долго и счастливо. Если вскроется обман, доверия от него можно не ждать.
- У меня было задание – проследить за тобой. Только не подумай ничего плохого! Я не враг, я, наоборот, помогать должен… – решил чуть схитрить Ник. Вот он, способ втереться в доверие! И не соврал ведь ни словом, и вполне может выгореть – добровольный и лишний помощник еще никому не мешал.
- Значит, не враг?.. – задумчиво произнес Гокудера, пропустив мимо ушей уверения в помощи и поддержке. – Тогда отвечай, от кого это задание? – не воспользоваться странной разговорчивостью этого Николо было бы глупо.
- Не могу! Просто поверь – его имя тебе ничего не скажет. А я выдавать такие вещи не собираюсь, я не предатель, – как-то неожиданно твердо ответил парень. Гокудера его даже немного зауважал – верный, такого поди найди… Жаль, что эта верность ему боком выходит.
- А с чего я вообще должен тебе верить? – резонно возразил Хаято.
- Ну… Я же ничего не сделал! – неуверенно ответил Ник. Кто бы знал, как тяжело было с этим парнем! И он должен вот к этому чудовищу в человеческом облике втереться в доверие? Мадонна, да как это сделать-то?!
- Не успел. Я тебя заметил и поймал раньше, – собственно, Хаято сказал чистую правду. Вот только он почему-то ясно понял – парень не лжет. Тот оказался каким-то… наивным, что ли? Или просто очень честным? Дураком его язык назвать не поворачивался.
- Но… Но… я даже не сопротивлялся!.. И сейчас не кричу… Тебе же проблемы с полицией не нужны? – уже уверенней начал Рикассо, каким-то шестым чувством поняв, что новой драки не будет. Нестандартный ему пленитель попался, разумный.
- Не нужны, тут ты прав… Я тебя немножко взорву, и тогда проблем у меня не будет. С полицией – так точно, - решил припугнуть окончательно расслабившегося парня Гокудера. Ему бы и правда избавиться побыстрее от преследователя – переулок небольшой, в любой момент могут войти люди, а они тут на виду стоят. Неприятности можно огрести, и немаленькие. Ведь попавши в лапы полиции, он непременно встретится с Бьянки – та по бумагам числилась его опекуном.
- Мне сказали, что ты безоружен, - покачал головой Ник. И только через секунду понял, что он сболтнул лишнее, но было слишком поздно.
- Так, это уже интересно. Отвечай, откуда ты это знаешь? Тебя Бьянки подослала? Или ты от семьи Вонгола?! Говори! – взбесился уже по-настоящему Хаято. Да как они смеют?! Это его жизнь, и он проживет ее, не оглядываясь на желания сестрички или уродов! Он не собирается вступать в чью-либо семью и уж тем более – подчиняться слабакам! А эти… Эти – Мадонна, даже слова не подберешь! – чертовы манипуляторы вдруг решили, что он им что-то должен и приставили за ним няньку следить и докладывать, не поцарапало ли ценное имущество пальчик?! Да пошли они все!
- Я-я… я не знаю, о ком вы… - бормотал парнишка, вот только Гокудера уже не слушал. Он толкнул его с такой силой, что Ник растянулся на земле, чудом успев выставить руки и не разбить лицо, и прошипел:
- Не смей больше попадаться мне на глаза или следить за мной. И нанимателям своим передай, что я им не по зубам. Не послушаешься – найду и урою. Все ясно? – и, не дожидаясь ответа, ушел. Просто развернулся и зашагал дальше по переулку, не обращая никакого внимания на лежащего на асфальте горе-преследователя.
А Николо с горечью подумал, что он только что с треском провалил первое в своей жизни задание.

***

Ямамото просто дико повезло.
Хотя на первый взгляд так и не скажешь. На второй и третий тоже – но Ямамото был оптимистом, и это все упрощало.
Какой-то черт дернул его свернуть с широкой улицы и пойти плутать по узким переулкам и пробираться дворами. Просто его не оставляло странное чувство, что так он намного быстрее найдет Гокудеру. Конечно, это может быть глупо, но Ямамото привык верить своим предчувствиям. Они его обычно не обманывали.
Правда, спустя полчаса сворачивания куда попало и безрезультатного расхаживания по округе Ямамото слегка разочаровался в своем чутье. Правда, ну что его дернуло уйти с оживленных улиц, где намного выше шанс наткнуться на человека, в пустынные закоулки, в которых нет никого, кроме шпаны?
Хотя Такеши не мог не признать, что Гокудера в своих фенечках и с вечно недовольным видом очень смахивает на ту самую шпану. Утешаясь этим фактом, Ямамото продолжил идти, куда глаза глядят.
Его будто вела сама судьба. Ничем другим то, что он все-таки наткнулся на Гокудеру, объяснить было невозможно.
Собственно, вывернув из-за очередного угла, Ямамото увидел драку, в гуще которой маячили знакомые светлые волосы. Перепутать было невозможно – прическа Гокудеры до жути напоминала осьминога, как часто и обзывал ее Рёхей. Хотя И-пин вообще за пельмень принимала… Но на осьминога похоже больше, точно.
И вот эта самая узнаваемая прическа мелькала в центре группы из примерно десяти человек. Гокудера уворачивался, прыгал и пытался бить ногами, но ситуация была безнадежная – хулиганы брали массой. И если в центре на него могли напасть всего два-три человека, и увернуться от них было довольно просто, то все остальные живой стеной стояли вокруг, переговариваясь и болея за своих. И как только Гокудера сваливал с ног одного, на его место тут же вставал другой. Стоит только шпане догадаться и разойтись хоть немного, станет совсем туго – от такой толпы он точно не отобьется. Но сам Гокудера начинал уставать…
Оценив ситуацию, Ямамото вмешался в драку. Кричать или привлекать внимание не стал – зря воздух сотрясать. Чаще всего так делают неопытные бойцы, или когда пытаются устрашить врага. Реже – чтобы отвлечь внимание или поднять боевой дух товарищам. А здесь немного не тот случай, так что лучше разобраться по-тихому, благо, Шигуре Кинтоки с ним. В последнее время Ямамото его таскал везде. Это уже стало привычкой – брать с собой оружие, как только происходит что-то странное. Успокаивает, да и в случае чего будет готов. А нападение на Рёхея и Гокудеру обыденностью не назовешь.
Нет, конечно, Ямамото и не думал обнажать клинок. Ведь пока он не пользуется Стилем Шигуре Соэн, этот меч остается простым тренировочным синаем – легким и безопасным. То, что надо для таких хулиганов. Не ранить же их, в самом деле…
Но надо, в конце концов, перестать размышлять и сконцентрироваться на бое. Нельзя недооценивать врага – это правило первым вбил в него Скуало.
Так, сильно мечом не размахивать – превратится в клинок. Подсечка, аккуратно стукнуть по затылку валящегося на спину парня, не успевшего даже вскрикнуть. Один готов, и уже появилась щель. Левого ткнуть круглым кончиком в бок, на два пальца выше тазовой косточки – там начинаются нежные внутренние органы, не защищенные ребрами. И не останавливаясь, рукоятью ударить в печень правому. Трое готовы, правда, получилось очень шумно. Пару раз Такеши испытал это на себе – отец говорил, что он должен понимать силу своих ударов, чтобы соразмерять ее. Было жутко больно, настолько, что удержаться от крика практически невозможно.
На вопль обернулось еще двое. Они застали занимательную картину – высокий, спортивного вида парень с бамбуковым мечом, рядом лежит их приятель в отключке. Еще двое сдавленно стонут, держась за бока и нетвердо стоя на ногах. Какой-то сопляк вынес троих меньше, чем за минуту?! Невозможно!
- Ты что сделал, урод? Хочешь драки? Ну все, считай, нарвался, гаденыш, – угрожающе дернувшись в сторону нового противника, рыкнул рослый парень с пирсингом в губе и сальными длинными волосами. У всех хулиганов, которые собираются в банды, это на уровне инстинкта – раздразнить и себя, и соперника, проведя обязательный ритуал «взаимного приветствия». Создать этакий повод для драки, чтобы ни у кого не возникло даже мысли о том, что нападать толпой на одного неправильно. Нужно лишь успокоить совесть убедительным «он сам напросился».
Гокудера, кинув короткий взгляд через плечо, больше не отвлекался – времени не было. Подумаешь, глупый парень, простой прохожий… Хаято только лучше – на одного соперника, отвлекшегося на идиота, меньше.
Из-за шпаны, окружившей плотным кольцом, он не мог разглядеть вырубленных парней. Впрочем, не обращать внимания на сдавленные матюги и крики за спиной становилось все сложнее – и Гокудера, не выдержав, обернулся. Кроме парня с бычьей шеей, налитыми кровью маленькими глазками и ростом под два метра, которого он уже минуты четыре пытался завалить, – а в драке это очень и очень много, – осталось на ногах лишь трое. А еще за спиной стоял тот самый прохожий, который, как выяснилось, был на полголовы выше самого Хаято, шире в плечах и даже по виду сильнее. Больше ничего рассмотреть не получилось – парень стоял к Гокудере спиной, будто… Будто Гокудера ему какой-нибудь хренов друг! Хватит уже с него защитников, помощников и прочих доброжелателей, сыт по горло!
Но если Гокудера забыл о противнике, это не значит, что тот тоже забыл о нем. Подросток непозволительно расслабился, отвлекшись – и закономерно получил за свою ошибку. Большим крепким кулаком по многострадальной голове.
Уже рассматривая как-то резко приблизившийся к глазам асфальт, Гокудера подумал, что все зло в мире – от доброжелателей. И отключился, не услышав обеспокоенного возгласа парня с мечом.
А Ямамото осталось лишь разобраться с четырьмя здоровыми парнями с ножами и кастетами в руках, прикрывая лежащее позади бессознательное тело друга.

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 7

Глава 7.

Дино снова упал.
Он просто отвлекся на секунду, заглядевшись – там проезжал такой смешной малыш на велосипеде! На нем была шляпа с пером и почему-то кошачьи ушки, и чрезвычайно пестрая и кое-где драная футболка. Забавный пацан несся на своем велосипедике, накручивая педали и дико вопя какие-то кричалки.
Мальчишка лихо пролетел мимо Дино, и тот, провожая его взглядом, не заметил бордюр. Второй раз.
Вставая и отряхиваясь, – благо, одежда свободная и немаркая – он пошел дальше, на ходу вытягивая из кармана мобильный. Телефон у него был противоударный, прямо-таки неубиваемый, и лежал в самом глубоком кармане на кнопке рядом с коленом, чтобы не потерять. Наклоняться приходилось довольно сильно. Если при этом еще идти и пытаться расстегнуть тугую кнопку, то, учитывая феноменальную невезучесть Дино, задача достать сотовый и не свалиться была практически невыполнимой. Впрочем, не менее трудной оказалась и задача набрать номер на ходу, но Каваллоне блестяще справился с обеими. Он же босс целой семьи, а значит по определению крут!
- Реборн? – слегка запыхавшись, но прямо-таки лучась гордостью, сказал Дино в трубку.
Там промолчали.
- Реборн?! – уже встревожено повторил Дино, чуть отводя телефон от уха и вглядываясь в экран – тот ли номер он набрал, взяли ли трубку?
- Да здесь я. Просто ты немного не вовремя, - недовольно отозвался бывший учитель.
- Прости, но нам нужно поговорить. Можем встретиться? – намного радостней продолжил Дино.
- Ты насчет сбежавшего Гокудеры? – с легкой иронией в голосе проговорил Реборн. Каваллоне едва не хмыкнул – вечно его учитель все знал наперед. И как ему это удавалось? Хотя наверняка ведь персонал больницы доложился. И скорее всего, именно он и отдал распоряжение вернуть хранителю вещи и отпустил «погулять». Учитель обожал влезать во все по самый хвост своего хамелеона, взваливая на своих подопечных самую тяжелую часть работы, и при этом чувствовать себя Богом. Впрочем, у каждого свои увлечения, разве нет? И играть во всесилие – не самое худшее из них.
- Да нет, я по личному вопросу, - не стал подавлять желание широко улыбнуться Дино. Такие мысли его определенно веселили. Он и правда многому научился у своего учителя.
- Это срочно? – помолчав, уже серьезней спросил Реборн.
- Это важно, - в тон отозвался Каваллоне.
- Надеюсь, это не связано с Вонголой?
- Именно это я и хотел у тебя выяснить. И нападения на Хранителей меня беспокоят – возможно, между ними есть какая-то связь. Но рассказывать долго, - сбивчиво, но по сути доложил Дино.
- Неприятности в твоей семье? – задумчиво спросил Реборн, что-то прикидывая про себя.
- Кажется, крыса, но я не уверен. В любом случае, нужна информация о новых семьях, особенно тех, которые пересекались в чем-то с Вонголой или Каваллоне, – попросил глава семьи, замерев на время недолгой паузы собеседника.
- Тогда завтра, сегодня у меня дела. И поймай все же подрывника, бедному мальчику даже ночевать негде, – хмыкнул аркобалено, заканчивая разговор и вешая трубку.
Дино озадаченно поглядел на мобильник, решая, послышалось ему раздражение в голосе Реборна, когда тот говорил о Гокудере, или нет?
Впрочем, взаимоотношения бывшего учителя с Семьей Цуны лично его не касались ни капли, так что Каваллоне закономерно решил сосредоточиться на более важных вопросах. В частности, попросить Ромарио организовать поиски, да и самому бы проверить пару мест не мешало – в конце концов, он за этого парня теперь отвечает, а тому и правда ночевать негде…

***

Гокудера в это время просто и незатейливо хотел есть.
Вообще, с едой у него отношения были странными, под настроение. То есть подросток мог почти не есть неделю – кофе с бутербродами или салатики не считаются, такие перекусы были больше «для галочки», чем из чувства голода. А подчас мог совершенно спокойно умять три порции за раз и над добавкой подумать, особенно после тренировок. Но чаще, когда денег было много и Гокудера решал отдохнуть некоторое время от работы, все же ел нормально – раза два в день, не меньше. Жизнь становилась простой, размеренной, и приемы пищи вполне вписывались в график.
Но сейчас он не ел совсем уже два дня подряд – еда в больнице была отвратительной, да еще и японской. Рис и рыба, разваренные до полужидкого состояния, вовсе не казались пределом мечтаний для привередливого итальянца. Хотелось кофе, а еще ароматной пряной пасты, мяса, тушеных овощей – чего угодно, только бы не видеть эту серую размазню и мутно-зеленоватую жидкость, которую здесь называли чаем.
Так что у Гокудеры были аж целых две причины пойти в ближайшее приличное кафе и поесть чего-то вкусного. Но он не знал, хватит ли денег хоть на что-нибудь, получится ли сделать заказ с его-то знанием японского... И не отравится ли при этом – со своим везением Хаято рыбу фугу ухитрится заказать или что-то не менее смертоносное – такая нелепая карма, травиться едой.
Сейчас Гокудера мимолетно пожалел, что сбежал. Скольких проблем бы не было! Но быстро отбросил эти пораженческие мысли – он просто физически не мог там оставаться, зависеть от кого-то… Законы улиц были просты и выражались на эту тему однозначно: долги надо отдавать.
Он и без того задолжал сестре за больницу. Хорошие там врачи – если не считать головной боли, то ничего не болит уже. А сотрясение… Не впервой, право слово. Если бы он принял помощь этого ребенка, то после больницы жил бы в квартире и учил язык. Наверняка и деньгами бы снабдили, и все рассказали, подготавливая к великолепной судьбе прихвостня того зайца. И никуда бы не делся – служил.
Но так он сам по себе. Никто ничего не должен. Гокудера горд, одинок и никому не кланяется, все как всегда, спокойно и привычно. И пускай тот цирковой уродец рассказывает что хочет!
Конечно, если о долгосрочных планах задумываться, то надо бы вовсе из города убраться, – и желательно в Италию. В любом случае, от этих «знакомых» - ну как они себя называют, – и особенно от зайца нужно смотаться подальше. Но была одна проблема – тот браслет, напоминавший о незаконченном деле.
Гокудера обязан найти человека, который стал ему так дорог. Он себе никогда не простит, если не узнает, кто это! К черту комфорт, к черту уродца, к черту Италию – сдохнет, но отыщет. Но дело осложнялось тем, что ни имени, ни пола, ни возраста, да даже смутных догадок по этому поводу у Хаято не было.
Он уверен лишь в одном – как только встретит, почувствует. Ну если человек и правда был ему так дорог, разве интуиция не должна что-то подсказать?
Но, с другой стороны – не ходить же и не ждать «просветления» или там знака свыше? Придется все же поболтать с теми, кто его знал, и аккуратно так выяснить, как он себя вел раньше и с кем общался. А там уже поймет.
План был идеален. Только одно маленькое «но» портило всю картину – до этого момента надо было дожить. Желательно сытым и под крышей.
Да, Гокудера все еще хотел есть. Вот так, отстраненно заглядывая в закоулки в поисках шпаны и мимолетно пробегая глазами витрины кафе, он заметил слежку.
Щуплый, слишком высокий и нескладный шатен, больше напоминающий вешалку и наводящий на мысли о дистрофиках, уныло плелся за ним, и, похоже, уже довольно долго. Вот идиот, даже не пытается скрываться, идет себе, будто на прогулке какой! Хотя Хаято и сам хорош – задумался о еде и смысле жизни и прохлопал ушами! Мадонна, как он мог так подставиться?! А если бы это был киллер или конкурент какой-нибудь? А то и посланник с благодарностью от очередного босса за хорошо выполненную работу и приказом выпустить пулю в висок исполнителю в качестве премиальных? И у полицейских было бы еще одно дело из разряда «неопознанный труп подростка без денег и документов, нападавшие неизвестны и разыскиваются»!
Надо бы разузнать, кто этот наблюдатель и чего надо от него, Гокудеры. Может, это «хвост» от сестры или мелкого? В любом случае, хотелось бы узнать, чем он удостоился такой чести – раньше являвшиеся по его душу не были настолько неторопливы. Желающие избить или прихлопнуть обычно не утруждали себя наблюдениями, просто подходили и начинали драку.
Или, может, он ждет местечка побезлюднее? Моралист или светиться не хочет? Тогда это проблема – у Гокудеры из оружия сейчас только собственное потрепанное тело и голова. Тоже потрепанная, кстати.
Оторваться? Нет смысла – Хаято и сам не знает, куда идет. Бесцельная прогулка абсолютно ничего нанимателям парня не даст.
Устроить драку? Самоубийственно.
Поговорить? Может, «хвост» от этих чертовых «доброжелателей» во главе с уродцем? Ну и что, собственно, это дает? Видно, он им настолько нужен, что слежку устроили и, судя по угрозам, отставать не планируют. Вот только самому Гокудере вовсе не хочется кому-то там подчиняться и снова входить в какую-то Семью – значит, союзников у него нет и быть не может.
О сестре Хаято упорно старался не думать – она явно заодно с тем циркачом. Причины такого поведения он даже узнавать не хотел. В душе сразу волной поднималась ненависть и давняя глухая обида на отца, на сестру, на весь мир…
Значит, надо устроить засаду и поговорить. А потом, в зависимости от результатов беседы, он решит, что предпринять. В крайнем случае – вырубит, благо, куда бить знает, спасибо книгам, и заберет деньги. Есть до сих пор хотелось.
Приняв решение, Гокудера поискал глазами ближайший узкий переулок. Навскидку – немаленький, дальше много домов, а значит, и извилистый. Самое то!
Ничем не выдавая своего нетерпения, Хаято продолжил медленно идти до намеченного закоулка. Витрины все оказались на другой стороне улицы, впрочем, на зрение подрывник не жаловался, профессия не та. Даже дальнозоркость начала развиваться, скоро очки для чтения покупать придется… Черт, не о том сейчас думать надо!

Преследователь держится на расстоянии примерно сорока шагов, скорость у них одинаковая, значит, избегая резких движений, у Гокудеры будет секунд тридцать для подготовки. Прорва времени, если вдуматься.
Десять шагов до закоулка. Ничего не видно – кусты загораживают. Что за привычка везде траву сажать? Уж лучше деревья бы, да еще и фруктовые, как в Италии – идешь себе и перекусываешь на ходу вкуснятиной, красота! И видно все… Хотя нет, сейчас это скорее минус.
Три шага. Два. Не сорваться на бег ужасно трудно. Вообще, оставаться спокойным в такой ситуации, зная, насколько мало времени и насколько может быть опасен неизвестный противник, практически невозможно.
Вот он, переулок. Черт, недлинный, всего на два здания!
Дальше другая улица. Хорошо хоть узкий… Между домами получилось небольшое темное место. Решено, тут и встретит незадачливый «хвост».
План был до смешного прост – дождаться, пока парень пройдет мимо, и напасть со спины. Застать врасплох и, сократив дистанцию, не дать использовать дальние атаки.
Он надеялся, что парень слаб в рукопашной. Сам Гокудера был не сказать, что силен – просто был достаточно ловким и знал пару приемов. Живя на улице, и не тому научишься. Впрочем, учитывая дистрофичность и общую пассивность наблюдателя, тот вряд ли силен. Но недооценивать противника Хаято не собирался.
По ходу дела нужно будет выяснить его намерения – вряд ли парень хочет драки, иначе напал бы раньше. Таких переулков они прошли достаточно много, а Гокудера подозревал, что за ним идут от самой больницы. Если преследователь не напал сразу, значит ему что-то нужно… Осталось только выяснить, что.
Единственная загвоздка – с этим надо закончить быстро. Весь арсенал Гокудеры составляли именно что «пара приемчиков», да и самочувствие оставляло желать лучшего. Про дыхалку, подорванную курением, и говорить нечего – на долгий бой его точно не хватит. Да и привлекать внимание не хочется – что Хаято будет объяснять японской полиции? «Моя твоя не понимай»?
Идет. Так, мысли прочь, сейчас черед работать руками и ногами, голова пусть отдохнет. Мозг ведь та же мышца – надо попеременно то напрягать, то расслаблять несчастный орган, а иначе и свихнуться можно.
Парень насторожился, оглядываясь по сторонам. Наверняка его, Гокудеру, ищет. Ищи-ищи, скоро точно найдешь.
Ускорился – шаги застучали чаще и ближе. А это не очень хорошо – придется действовать быстро, а то преследователь отойдет слишком далеко, и эффекта внезапности не получится.
Вот… Еще чуть-чуть… Гокудера напрягся, приготавливаясь.
Пора!
Бесшумно не удалось – парнишка оглянулся на шорох кроссовок об асфальт, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Но защититься и не подумал, только как-то нелепо махнул руками, когда Гокудера сильно ударил под дых. Чужой сдавленный выдох принес щепотку морального удовлетворения. Согнувшийся пополам преследователь держался за живот и разевал рот как рыба. Правильно, после такого удара дышать некоторое время очень затруднительно, как и сопротивляться. Просто, как топор, и так же действенно.
Быстро обойдя дезориентированного задыхающегося преследователя, Хаято на минуту задумался, решая, что делать дальше.
- Поговорим? – оскалившись, произнес Гокудера, заламывая парню руки за спину. Тот не сопротивлялся – ему все еще было очень и очень плохо.
Николо сумел только кивнуть, хватая ртом как-то враз потяжелевший воздух и смаргивая черные мушки перед глазами.

Вопрос: Это хоть кто-то вообще читает?

1. Я читаю :)		6	(100%)
Всего:		6

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 6

Глава 6.

Ямамото давно не чувствовал себя таким идиотом.
Если точнее, то дней пять – с последнего крупного скандала с Гокудерой. Тот настолько вызверился из-за болтовни о бейсболе, что высказал все, что думает на тему его плачевного положения с уроками и общей бесполезности, а там как пошло-поехало… Все бои проигранные ему припомнил, даже пересоленные суши – хотя сам солонку и опрокинул! В общем, умел Гокудера закатывать скандалы, умел… И опускать людей тоже.
А сейчас Ямамото, прекрасно знавший этого взрывного идиота, должен был заподозрить подвох. Но нет же! Поверил в то, что Гокудера будет смирно ждать их в палате и хлопать глазами, глядя на обожаемого босса. И сейчас расплачивался в полной мере за свою наивность.
Гокудера сбежал. Еще с утра свистнул документы и дал деру. По крайней мере, так их заверил врач, предельно честно глядя на Цуну и убедительно кивая головой. Наверное, потому Такеши ему и не поверил.
Главное, Ямамото даже не заподозрил подвоха, когда нигде не увидел Реборна. Малыш наверняка бы пришел с Цуной, как минимум, Дино встретить. И вообще – ну разве Гокудеру что удержит в бездействии? Наверняка ведь еще недели две должен на больничной койке валяться, восстанавливаясь, но когда он тратил столько времени на свое здоровье? Впрочем, Такеши его вполне понимал, ведь сам такой же.
Но вот незадача – они с Цуной должны были отдать ему ключи от квартиры, да и отвезти к ней, чтобы не заблудился по дороге. Если верить Реборну, Гокудера считает, что подрался в Италии с кем-то, и с тех пор ничего не помнит.
Куда мог исчезнуть парень, неокрепший, в бинтах, не знающий ни города, ни языка, и наверняка без денег? В одиночку он долго не протянет...
- Его надо найти, – объявил результаты своих размышлений Ямамото подошедшему Цуне.
Тот очнулся только сейчас, до этого с головой уйдя в свои тревожные мысли. Дино все еще продолжал о чем-то говорить с врачом. Ямамото улыбнулся, увидев довольно большую купюру в руках Каваллоне. Скорее всего, переговоры будут успешными.
- Реборна или Гокудеру? – почему-то уточнил Цуна. В ответ на вопросительный взгляд он неуверенно пояснил, – я его после завтрака не видел. Может, Гокудера с ним? Или Реборн знает, где он сейчас…
- Нет, подрывник сам ушел. Бьянки заплатила, чтобы его отпустили сегодня – планировала забрать. А персонал отдал Гокудере документы, думая, что он дождется сестру или они встретятся около больницы. Только не понимаю, с чего он сбежал? – развел руками подошедший Дино.
Он редко сталкивался с Гокудерой, вот и знал его только по довольно впечатляющему досье и нескольким встречам, в течение которых тот старался держаться от Каваллоне подальше.
- У них с Бьянки… сложные отношения, - улыбнулся Ямамото. – Тогда я пойду его поищу. Ты со мной, Цуна?
- Лучше разделимся. Так будет быстрее. Я попытаюсь найти Реборна, а потом тоже присоединюсь, - улыбнулся Дино в ответ. Приободренный Цунаеши тоже закивал, довольный, что ему помогут искать сбежавшего друга, и не он пойдет к Реборну. Наверняка ведь снова ругаться будет и «бесполезным Цуной» обзывать. А то, что Цуна не виноват – попробуй ему объясни!
- Тогда я поищу в центре, а ты посмотри в парке и жилом квартале. Идет? – распределил Ямамото, забрав себе заведомо большую территорию. Впрочем, Савада не возражал – ему как раз хватит оббежать все закоулки до вечера. И еще не факт, что успеет.
Впрочем, какой «не факт»? Он должен успеть! Гокудера же иностранец, к тому же потерявший память! Где он ночевать будет? Свой домашний адрес наверняка не вспомнит, спросить ни у кого не сможет, да и ключи от квартиры лежат в кармане Цуны! Его срочно нужно найти, пока что-нибудь не случилось!
Решительно сжав кулаки, Савада бегом бросился на поиски. Ямамото улыбнулся вслед и тоже сорвался с места.
Ему придется поспешить и отыскать Гокудеру первым. Вот найдет и точно даст воспитательный подзатыльник – нечего Цуну и остальных так расстраивать!

***

Гокудера в это время откровенно занимался чепухой. То есть просто бродил по округе, решив, что часа два посвятит экскурсии. В конце концов, это другая страна – будет глупо, если он ничего не посмотрит. Если так посмотреть, то тут довольно тихо, спокойно и даже уютно – какая-то теплая, неяркая красота. В жаркой Италии все ярко и напоказ – и тем приятнее контраст. Хотя в родной стране все равно лучше…
А пока ходит, внимательно посмотрит по сторонам, поищет каких-нибудь опасных парней. Если найдет шпану – можно будет разжиться деньгами. А натолкнется на кого-то посерьезнее – словит свой шанс. Всем группировкам нужны сильные бойцы, а его, Гокудеры, уровень для этой дыры просто заоблачно высок. И незнание языка здесь только в плюс – если не понимает никого, заговор против лидера не устроит, да и болтать тоже не станет. Лучше вообще не показывать, что он понимает язык, тогда его просто будут считать глупым иностранцем. Денег по-быстрому достанет и свалит, они вряд ли за ним охотиться станут. А если и станут, силенок не хватит ему навредить.
Хотя… Сейчас смогут. Динамит-то ему не отдали! Или он был таким, мягко скажем, лохом, что все потратил? Надо будет обязательно обновить запас – без привычного оружия Гокудера чувствовал себя попросту голым, а еще слабым и беззащитным. Премерзко, как ни крути.
Со стороны он смотрелся довольно странно – худой, бледно-зеленый встрепанный парень, весь в бинтах и пластырях, нервно озирающийся по сторонам и сильно ссутулившийся. У Гокудеры промелькнула хвастливая мыслишка об одиноком волке, но со стороны он смахивал на подранного ворона. Или, скорее, на встрепанного уличного котенка. Нечто такое маленькое, жалкое и несчастное, пытающееся что-то из себя изображать.
Примерно так и размышлял парень, старающийся незаметно следить за своим «объектом».
Сначала, когда Николо только объяснили задачу и показали досье этого хмурого парня, он очень радовался. Действительно, такой шанс выпадает раз в жизни! Да и план был хорош – над ним трудились лучшие специалисты. Собственно, его разработали не в маленькой и, чего греха таить, небогатой семье Рикассо*, а на стороне. Отец так и не сказал, кто именно все это затеял, да Николо и не интересовался особо.
Прибыв же в Японию и узнав все подробности, Рикассо погрустнел – втереться в доверие к вспыльчивому и недружелюбному человеку, тому, кто не позволяет к себе приближаться никому, кроме очень маленькой кучки избранных, да и ту ограничивает, оказалось практически нереально. Ну да, хорошим актером Николо никогда не был – у него немного другая специальность. Да и располагать к себе людей он не очень-то умел… В общем, без шансов.
А сейчас вот он, Гокудера Хаято, бери тепленьким. Раз амнезия, то можно всегда сказать, что этот парень с ним дружил – и никто обман не раскроет, ведь он будет доверять Николо настолько же, насколько своим настоящим друзьям. Подрывник с остальными Хранителями, и даже с боссом поссориться успел, сбежал из больницы. Если ему сейчас помочь, то Гокудера этого не забудет, и они наверняка подружатся. И первая стадия плана, который Николо уже наизусть выучил, будет завершена.
Осталась сущая мелочь – предложить помощь. Другими словами, начать разговор.
И в этом была самая большая проблема.
Нет, Николо понимал – Гокудера сейчас нуждается в помощи, и самое время начать действовать, но… Что он скажет? Подойдет прямо посреди улицы и предложит этому недоверчивому и вспыльчивому парню у него пожить?! Да тут капли мозгов достаточно, чтобы понять – это неспроста! Еще если учесть, что он не знает японского, и придется объясняться на итальянском… Какова вероятность, что этот вовсе не глупый, судя по досье, парень на такое поведется?
В идеале, конечно, нужно сделать так, чтобы Гокудера сам попросил у него помощи. Скажем, на него нападут и… Нет, вряд ли этот подрывник незнакомца о помощи попросит, гордый слишком. Стоп! Он же без своего динамита драться не сможет! Значит, надо как-то организовать бой. И тогда Николо вполне может представиться шанс спасти Гокудеру, якобы из самаритянских побуждений, и разговор сам собой завяжется! Это явно лучше, чем на улице ловить и объясняться!
Николо не учел только одного – Гокудера вовсе не был идиотом. И слежку за собой успел заметить.

***

Она приходила к нему уже в третий раз.
Маленькая тоненькая девочка лет четырнадцати, со странной прической и вечно опущенными к полу огромными глазами. Тихая, почти неслышная, молчаливая и странная.
Рёхей даже не знал, как ее зовут. Так и называл про себя – «Странная девочка». Она просто приходила к нему, садилась на стул рядом с кроватью и что-то читала. Книги все сплошь были толстыми, старыми, на чужом языке. А из картинок – только заумные чертежи. Как можно было это понимать, для Сасагавы оставалось загадкой.
Она почти ничего не говорила. Если что и произносила, то практически неслышно, будто себе под нос. Но скромной и застенчивой ее сложно было назвать – девочка не испугалась ни громких криков Рёхея, ни его ругани, когда в первый раз он пытался узнать, кто она и что ей нужно.
Тогда Странную вывела медсестра, тихо говоря, что посетители не должны беспокоить больных. А потом вколола боксеру успокоительное, чтобы тот не сбил все капельницы и растяжки, да и соседям спать не мешал. Именно в тот момент, когда Странная выходила в коридор, он впервые услышал ее голос.
- Я просто хочу, чтобы вы поскорее выздоровели, Сасагава Рёхей-сан. Поправляйтесь, - тихо, но твердо.
И что она хотела этим сказать? Это было экстремально непонятно! Кто эта странная девочка, зачем она к нему ходит и откуда его знает?
Или… Может, она из школы? Точно, кто же не знает самого главу боксерского клуба! Наверняка любит бокс и пришла его поддержать! Может, даже вступить хочет?
На секунду Сасагава задумался – ну какой боксер из маленькой и хрупкой девочки? Но потом отбросил предательскую мысль – было бы желание!
И при следующей встрече он начал ей рассказывать про бокс, про то, как правильно тренироваться и наносить удары… Странная, не обращая никакого внимания на энергичную речь, просто села рядом с ним и уткнулась в очередную книгу.
Рёхей не понял, что тогда произошло. Она пришла рано, к самому открытию, села, он рассказывал, эмоционально махая руками… И вот случайно задетая книга вылетает из рук девочки. Огромные глаза распахиваются, кулаки сжимаются…
И все – Странная, не просидев и пятнадцати минут, поднимается с места. Тихо, спокойно встает, обходит его койку и поднимает книгу. А глаза прячет, да переплет сжимает до побелевших костяшек. И так же спокойно, не оборачиваясь, молча, выходит из палаты.
Рёхей вовсе не мастер распутывать загадки. Что он такого сделал? Подумаешь, задел случайно, с кем не бывает? Сасагава даже экстремально извинился – ну как, он сказал правду, что он случайно, и что это мелочь… А Странная ушла. Рёхей что-то сделал не так?
Она вернулась где-то через два часа, абсолютно не слушая сбивчивых извинений. Если Рёхей что-то ломал случайно у сестры, или та просто замолкала, то он всегда извинялся. Обычно это помогало, и Киоко не обижалась. А тут… Странная его даже не слушала.
Она просто отодвинула свой стул на полметра, села и начала читать уже другую книгу, совсем не ту, с которой пришла до этого.
И тихо прочитала на чужом языке небольшой фрагмент, кажется, стих. Очень красиво, с выражением и чувством, правда, абсолютно непонятно.
Рёхей экстремально ничего не понял – он с ней поссорился? Или помирился? Или он снова в чем-то виноват? И что это вообще такое было?
У него в голове осталось лишь два экстремально важных вопроса – как зовут Странную и собирается ли она вступать в его боксерский клуб?

*(ит.) – Пята клинка.

Вопрос: Понравилось?

1. Да =)		4	(100%)
Всего:		4

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 5

Глава 5.

Ночью Цуна никак не мог уснуть.
Он все думал – как же так получилось? Тогда, в самом начале? И как поступить сейчас?
Уж слишком это напоминало их первую встречу. Настолько, что в палате он даже повел себя точно также – коленки тряслись, и губы тоже, несмотря на все попытки успокоиться… Все из-за дурацкого чувства дежа вю.
Он знал, что Гокудера не шутит. Что тот всерьез его сейчас ударит, а может быть, и вовсе убьет. Такая ледяная ярость в глазах, но не для него, будто адресованная всему миру… А еще презрение. Уже лично для него, Цуны – четко отмеренная доза первоклассного раздражения на мелкое ничтожество, вставшее на пути Гокудеры. Страшно, неприятно, противно.
Но Савада вполне его понимал – хорошего босса из неудачника не выйдет. Ну а каково узнать такому умному, сильному, надежному Гокудере, что он – подчиненный этого никчемного Цуны?
Именно так все и началось. Тогда новенький пришел в их класс, но вливаться в коллектив он не собирался. Окружающих часто отпугивали его глаза – злые, неприятные, пронзительные. Такие бывают у самых сильных хулиганов. И у Хибари. В тот момент Цунаеши испугался того, что именно его скромную персону сразу заприметил этот страшный парень.
А потом… Потом как-то так получилось, что он стал его правой рукой. Его другом. Гокудера изо всех сил старался помочь обожаемому боссу, но как-то неуклюже, частенько перебарщивая. У Цуны складывалось впечатление, что тот просто не умеет помогать и заботится о ком-то. Он просто вкладывал всего себя в каждое дело, за какое бы ни брался – и порой это было слишком. Впрочем, Гокудера никогда не умел размениваться на мелочи: ненавидел – от души, служил – до конца, презирал – как будто ставил несмываемое клеймо.
Цунаеши до сих пор не понял, что же случилось тогда, за школой, и почему этот страшный парень вдруг признал его... И как снова завоевать доверие Гокудеры?
Цуне не хотелось терять друга. Он был уверен, что и остальные: Ямамото, Рёхей, Ламбо, Хару, даже Хибари и Мукуро – не хотят лишаться Гокудеры. Пусть дружелюбно тот вел себя только с ним, как с боссом, но общаться с его друзьями тоже стал намного лучше. Гокудера как-то мирился с ними, пусть и кричал на Ямамото – но тогда, в бою, прикрывал ему спину. А о Ламбо, как бы малыш не безобразничал, он заботился, наверное, больше всех.
Гокудера и правда стал частью его Семьи. Нет, скорее уж частью жизни – врос крепко, не отдерешь, да и отдирать как-то уже поздно.
Не потому, что он полезен или так старается ради него, неудачника, а потому, что нужен. Вот просто так – как рассвет или закат, как мама на кухне или злой Хибари с тонфа в руках.
И Цуна решил, сжимая кулаки – завтра, когда снова увидит взгляд этих волчьих глаз, он не струсит. И попытается доказать, что достоин быть этому гордому одиночке кем-то. Достоин быть его другом.
Пусть его не помнят, презирают, бьют – это ничего. Он привык уже. Пусть только… только не отворачивается от него! У Цуны так мало друзей… И терять одного из них – легче умереть самому.
Так что… Надо не опозориться завтра. Вот только как? От такого опасного Гокудеры – чужого и страшного – кровь в жилах стынет. Он наверняка еще и ухудшит мнение о себе!
Стоп, а если пойти не одному? Будет не так страшно. Только с кем? Надо бы кого-то, с кем Гокудера-кун хорошо ладил… Нет, какой «ладил», – Цуна даже ущипнул себя, тихо ойкнув в подушку – конечно же, ладит! Доктор тогда сказал, что у него ретроградная амнезия, и что она редко длится долго…
Так что привычный, родной Гокудера скоро вернется. Надо только немного подождать и потерпеть. И постараться, хотя бы ради себя – ну что ты за эгоист, никчемный Цуна?! – вернуть его уважение. А иначе, когда Гокудера все вспомнит, он же в депрессию впадет или вовсе совершит сэпукку. Как же, с Десятым так обошелся!
Но идти завтра лучше все же с кем-то, чтобы не рисковать. Точно, Ямамото! Он и итальянский немного знает – в Италию ездил, и со Скуало общался, наверняка поймет хоть что-то… Да и Гокудера к нему нормально относиться начал. Правда, только недавно… Зато Ямамото точно сможет его утихомирить – он всегда это умел, и с самого начала успокаивал подрывника.
Тогда решено, надо будет позвонить утром. Хорошо, что завтра суббота – можно не волноваться насчет школы. А то Реборн бы разозлился, что его никчемный ученик снова витает в облаках или хуже того, пропускает занятия…
Цунаеши, продолжая размышлять о несправедливости жизни и Реборна – одинаково философские вопросы, как ни посмотри – тем не менее, улыбался, воодушевленный собственной идеей. А под его подушкой лежала связка ключей с забавным брелком в виде хулиганистого черепа.

***

У Дино было плохое предчувствие.
С ним еще при посадке на самолет связался Реборн и поведал, что его ждет сюрприз. И откуда узнал, что бывший ученик в Японию собрался?.. Сказал еще, что заказывать на себя номер в гостинице не нужно – только для охраны. Тонко так намекнул, что для него в Японии есть работенка… И зная Реборна, все такие «работенки» заканчивались для его учеников и знакомых очень плохо. Дино вздрогнул, вспомнив медведя. Ромарио, шедший за ним, понимающе покосился – он не раз наблюдал за тренировками аркобалено и не понаслышке знал, что это такое.
В конце концов, глава Семьи Каваллоне решил не беспокоиться раньше времени. Ну правда, что там может такого страшного ждать? Выживет как-нибудь, ему не впервой.
С этими оптимистичными мыслями Дино залез в самолет.
Зря он так думал.
Точно зря – именно это пришло в голову, когда его еще в аэропорту застал звонок от Реборна.
Тот кратко сообщил, что ехать надо в больницу Намимори. Неужели что-то случилось с Цуной? Или еще с кем-то? Неужели Кёя, его единственный ученик, куда-то вляпался? Но как такое может быть? Он же чертовски силен!.. Или не с ним? Тогда зачем там Дино?
От догадок и гипотез даже голова заболела. Гадать Каваллоне никогда не любил, но каждый раз с каким-то изощренным мазохизмом начинал выстраивать различные версии, предполагая худшее и накручивая себя до невероятного состояния.
Охрану он не взял – от нее удалось отвертеться еще по дороге к Намимори, отправив всех в гостиницу. Но вот то, что пришлось с ними отправить Ромарио, немного нервировало. Хотя тот и порывался остаться с боссом, но оставишь Ромарио – останется и охрана, а это было ни к чему. Все же в людное место идут, телохранители всех распугают – зачем ему лишние проблемы?
И если честно, то его это все ужасно утомило. Настороженная и больно уж дерганая охрана, взволнованный помощник, вечная паранойя… Хотелось просто расслабиться и отдохнуть. У учителя квалификация намного больше, чем у его лучших людей, он точно не даст убить Дино. Вот побить для того, чтобы не расслаблялся, может… Да ладно, зато отдохнет нормально!
Уже подходя к больнице, Дино столкнулся с Цуной и Ямамото.
- О, а вы что здесь делаете? – удивился он. – И здравствуйте, кстати.
- Привет, Дино. Это мы должны у тебя спрашивать, - улыбнулся Ямамото, правда, как-то натянуто.
Цуна – грустный, осунувшийся, весь бледный – вскинул глаза и тоже поздоровался:
- Здравствуй, Дино-сан…
- Что-то случилось? – насторожился Каваллоне. – Неужели что-то с Кеей?
- Нет-нет, с Хибари-саном все в порядке!.. – замахал руками названый братик, правда, несколько неуверенно. И Дино, почуяв неладное, спросил:
- А с кем не в порядке? – и по тому, как замялся Савада понял, что угадал. – Рассказывай!
- Может, не здесь? – предложил Ямамото, дружелюбно улыбаясь. Резон в его словах был – стоя посреди дороги, у всех на виду вряд ли удобно обсуждать, кто и почему попал в больницу. Мафия, она такая… Опасная. Очень характерно опасная.
Впрочем, Ямамото об этом даже не задумался.
А вот Дино сделал вполне логичные выводы. Интуиция била в набат, подогревая все те тревожные мысли, что он успел надумать в пути, непривычно бледный Цуна не добавлял оптимизма… В общем, по пути к скамейкам Каваллоне приготовился к худшему.
Как оказалось, не зря.
Гокудера, тот подрывник из Италии, потерял память. На него напали, он весь порезан и избит, но, по словам доктора, ничего серьезного. Не считая амнезии, конечно. И неизвестно, кто совершил нападение.
Гокудера – вовсе не слабак. Он Хранитель Урагана, в конце концов! Да, коробочек в этом времени нет, но и без них он остается опасным бойцом. Значит, у Вонголы новые враги?
Но и это было не все. Сегодня Цуне позвонила его подруга, Киоко, и отменила встречу. Ее брат устраивал вечеринку в честь своей победы на соревнованиях, и они должны были выбрать подарок. Но, к сожалению, Рёхей вывихнул ногу, споткнувшись на лестнице, и не сможет праздновать. Ему вообще сейчас не до вечеринок – травма оказалась непростой, поэтому Сасагаву положили в эту же самую больницу.
- Только я думаю, что там не вывих, а что-то посерьезнее. Старший брат не умеет придумывать отговорки, так что надо к нему обязательно зайти… – закончил Цуна свой рассказ.
Дино тяжело вздохнул. Наверняка ведь все еще хуже – Реборн по пустякам тревожить бы не стал. И его «дельце» наверняка связано с этим нападением на Гокудеру. Интуиция нещадно вопила, что в действительности все просто ужасно, и ему это не понравится, и лучше прямо сейчас бежать обратно в Италию к родным отчетам… Но было слишком поздно.
Реборн его уже заметил, позвонил – и Каваллоне уже не отвертеться. Против репетитора ни у кого нет шансов.
Смирившись со своей судьбой и постаравшись подбодрить мальчишек, Дино пошел с ними к больнице. На входе он немного застопорился, выпуская из здания девушку – видимо, навещала кого-то.
Дино обратил внимание на необычный цвет ее шевелюры – светло-голубая прядь у виска в темно-фиолетовых волосах. Она показалась Каваллоне смутно знакомой. Прическа однозначно выделялась среди прочих, но вот сходу вспомнить, у кого он такую видел, было невозможно.
Впрочем, Дино быстро об этом забыл – зная Реборна, у него сейчас есть проблемы посерьезнее.

***

Гокудера уже с утра был готов ко всему. Что его будут караулить какие-нибудь мордовороты, что одежду спрячут, что не отдадут документы или обувь, даже охрану предусмотрел – в конце концов, сестра наверняка заплатила персоналу. И вряд ли забыла о склонности брата сбегать от назойливой опеки.
Раны? Синяки, порезы, два сильных ушиба и легкое сотрясение мозга? Ну конечно, его бы это остановило и надолго приковало к койке. Не смешите.
Но, как ни странно, одежда висела в шкафу, мордоворотов не было видно, зашедшая в палату медсестра вместе с таблетками оставила на тумбочке папку с документами, а охрана лишь проводила его внимательным взглядом, когда он пробирался к выходу в восемь утра.
Все оказалось настолько легко, что даже не верилось. Учитывая угрозы того карлика, – ребенком назвать его не поворачивался язык – Гокудера ждал чего угодно, а тут… Разве что ковровую дорожку не постелили. И никаких вопросов – будто пациент с амнезией и многочисленными порезами и ушибами вылечился за два дня. Снова проделки Бьянки? Но тогда Гокудеру выпустили бы только под ее надзором.
Чертовщина какая-то.
Выйдя за ограду и недоверчиво оглянувшись на больницу, Гокудера крепко задумался.
Вот сбежал он, и что дальше? Он в чужой стране, не знает языка, даже денег нет – в кошельке всего пара бумажек и мелочь. Сколько там было в сумме, непонятно – Хаято в местной экономике не разбирался. Но квартиру снять или номер в гостинице явно не хватит.
И тут подростка поразила простая и невероятно циничная мысль – это же не он сбежал, ему позволили уйти. Идти Гокудере некуда, в результате сам прибежит и благодарен будет.
Проклятье.
Гокудера, немного прихрамывая, упрямо зашагал дальше, сворачивая в первые попавшиеся закоулки. Сцепив зубы, он решил, что так просто не сдастся – выкарабкивался из передряг и похлеще, не пропадет.
А за ним, резко подорвавшись со скамейки, побежал щуплый парнишка в забавной кепке набекрень, что-то быстро говоря по-итальянски в телефон.

Вопрос: Понравилось?

1. Да =)		4	(100%)
Всего:		4

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 4

Глава 4.

Ямамото Такеши никогда не считал себя оптимистом.
Но сейчас он отчаянно верил в лучшее. Потому что, кроме него, никто не сможет убедить в этом остальных. Всем им нужна поддержка, а он, Ямамото, сильный. И плевать на то, что самого бы кто успокоил – понервничать можно потом, когда вернется домой и запрется в комнате. Вот тогда он будет шагать из угла в угол, уставившись невидящим взглядом в пол, напряженно поводить плечами и тихо психовать, в отчаянии сжимая кулаки. А потом спустится вниз, захватит меч и пойдет в додзе тренироваться – до одури, до мушек перед глазами и дрожащих рук, до будто налитых свинцом ног…
А сейчас он будет оптимистом. И улыбнется радостно, открыто, ничуть не притворяясь. Это совсем нетрудно, ведь он сильный. Его друзьям нужен кто-то именно такой, который скажет уверенно «все будет хорошо» - и все правда станет хорошо.
Ведь Гокудера тоже сильный. Он выкарабкается.
Иначе и быть не может.
А сейчас стоит еще раз улыбнуться и помахать медленно плетущемуся Цуне – тот не проспал, но явно выглядит подавленным. Потом они пойдут в школу, обязательно встретив Хару и Киоко, а за Цуной будет красться тот пятнистый малыш, Ламбо. Может, даже Реборн затаится где-то поблизости… Дальше они пойдут большой шумной компанией, и обязательно будут улыбаться все вместе…
За исключением Рёхея. И Гокудеры.
Но Ямамото оптимист. Он искренне верит, что это ненадолго.

***

Проснувшись, Гокудера обнаружил себя в той же палате. Браслет никто не отобрал, но все остальные украшения лежали неаккуратной перепутанной горкой на новой тумбочке. Часы на стене намекали, что было намного позже одиннадцати. Вчера он их не заметил – они висели за его головой.
Тело болело – вероятно, обезболивающее перестало действовать. Судя по ощущениям, всю правую сторону превратили либо в фарш, либо в хорошо изрезанный кусок мяса. Но, несмотря на пронизывающую боль, голова работала ясно – Гокудера уже понял, как сильно сглупил, когда приходили те посетители. Он должен был не срываться, а попытаться выяснить, что к чему. Как результат, сейчас довольствуется какими-то крохами информации.
Впрочем, он бы все равно не поверил. Тем более без доказательств, которых у них быть не могло. Вряд ли он тесно общался с маленьким ребенком или домашним зайцем. Тот пацан явно же мамочкин сынок – чистенький, гладенький, боящийся всех крутых парней. Гокудера особо не обольщался насчет своей внешности – он на примерного мальчика не походил. Скорее, он был хулиганом из тех, на кого поздно вечером бояться натолкнуться в темном переулке. Таких типов люди обходят стороной на улице, а строгие мамаши бдительно охраняют от подобной дурной компании своих чад.
Впрочем, боялись справедливо. Гокудера не отличался легким характером, мог дать такой отпор, что посмевшие на него напасть уже не вставали. Внешний вид и волчий взгляд прозрачно-зеленых глаз были чем-то вроде знака, предупреждения. Кто не внял – сам виноват.
Впрочем, то, что было, уже прошло. И как-то глупо себя корить за эту вполне закономерную вспышку. Ему было больно, он наслушался непонятного бреда, который тот странный ребенок рассказывал с видимым удовольствием, даже со смаком – неудивительно, что Хаято взорвался.
А сейчас надо дождаться выписки или кого-то еще из «новых знакомых», уйти отсюда и наконец-то покурить. Недостаток сигарет ощущался очень остро – за последние пару лет это стало привычкой. Въелось в кровь. Его не ругали – после побега из дома он оказался никому не нужен. Уже потом появилась сестра и их редкие встречи, впрочем, она не смела его воспитывать. Он был достаточно упрямым, чтобы отстаивать свое мнение – и если бы Бьянки пережала, то просто перестал бы с ней видеться.
Помянешь черта, и он появится.
Бьянки осторожно просунула голову в палату. Гокудера взглянул на нее, вспомнив, что вчера с ним ничего не случилось – и тут же поплатился за неосторожность, повалившись обратно на подушку и схватившись за живот. Он болел просто зверски! Ну что за чертов комплекс?! Он уже не маленький, и никогда больше к стряпне Бьянки не притронется – но черт, почему живот не слушается доводов разума?!
- Хаято… - пробормотала с болью сестра. Она не понимала, что с братом, но то, что ему постоянно в ее присутствии становится плохо, трудно было не заметить.
Она прошла в палату, осматривая выбоины на стене – кидал предметы Гокудера от души, убрать все следы лишь за несколько часов было невозможно. Бьянки аккуратно присела на край кровати, протянула руку – но Хаято сквернул глазами, и рука замерла на полпути. Брат все еще ей не доверял, и она его даже в чем-то понимала. Но боль от этого меньше не становилась.
- Хаято… Послушай меня. Завтра мы едем обратно в Италию – продолжим твое лечение там. Я уже заказала билеты…
- С-сестра… Какое лечение? Р-раны не нас-столько с-серьезны… - кое-как просипел Гокудера, свернувшись в клубок спиной к Бьянки.
- Амнезия – это серьезно. Я хочу показать тебя врачам… Может, это можно как-то вылечить…
- Я не сумасшедший, - холодно и четко заявил Хаято, чуть смазав впечатление заскрипевшими зубами. Он с трудом сдерживался, боль была просто дикой.
- Нет, не сумасшедший. Но помощь тебе нужна. Ты же хочешь вернуть воспоминания? – Бьянки тоже умела быть жесткой. Сейчас была не та ситуация, чтобы продолжать потакать упрямству брата. Она обязана помочь – пусть даже против его воли.
- Кто это тебе сказал? – Бьянки могла поклясться, что глаза у брата сейчас злые донельзя. Он просто ненавидел, когда им пытались управлять – настолько, что сопротивлялся в любой ситуации. Такие люди не сдаются в плен и сдыхают в бою исключительно из упрямства и желания подложить врагу напоследок большую и жирную свинью.
- Ты… не собираешься возвращать воспоминания? – осторожно поинтересовалась Бьянки. Такой брат – злой, считающий ее врагом, прямо-таки внушал страх. Эти опасения не были беспочвенными – независимо от доводов рассудка в его присутствии нервы начинали сдавать. Вот только у нее одной или у обоих – Бьянки сказать не могла.
- Собираюсь. Но я сделаю это сам, безо всяких докторишек, – зло отрезал Хаято.
И тут дверь распахнулась с громким стуком – кто-то резко рванул ее с той стороны.
В голосе сестры, до этого усталом и напряженном, вдруг отразились облегчение и прямо-таки вселенская радость:
- Реборн!
- Значит, не хочешь докторов? – раздался высокий детский голос. Снова этот ребенок…
- Никто в моих мозгах копаться не будет! Я не сумасшедший! Пусть эти докторишки подавятся! – буркнул зло Гокудера, даже не собираясь поворачиваться лицом к сестре. Живот до сих пор ныл, вынуждая говорить короткими предложениями и сжимать зубы, чтобы не стонать. Боль была адская, но он уже привык к ней за столько лет.
- Тогда ты остаешься здесь. Только подумай, каково тебе будет, не зная языка… - в голосе мелкого все время слышалась издевка. Мерзкая такая, будто он уже просчитал поведение Гокудеры наперед и теперь ждет результата, хихикая внутренне над тем, что все идет по его плану.
- Чего? На кой черт мне оставаться в этой мерзкой стране?! – взвыл Хаято, подскакивая. Правда, через секунду снова рухнул на кровать, держась за живот и скручиваясь в клубочек. Ощущения были… Лучше бы их не было.
- Ты – член семьи Вонгола. Ты должен оставаться с ними, разве не так? – снова этот елейный голосок. Какой мерзкий ребенок! Если б мог, Гокудера давно бы вскочил на ноги и повыгонял всех отсюда. После выписки заработал бы по-быстрому денег и уехал обратно в солнечную Италию. А так… Ну какого черта он должен сейчас слушать всю эту ересь, которую ему вываливает гнусная малявка с видом проповедника Святого Писания?! Мадонна, это же полный бред!
- Да еще чего! Я – изгнанник, и живу сам по себе! Отлежусь и уеду, и тебя, мелочь пузатая, спрашивать не собираюсь! – бессильно стукнул по постели Хаято, не рискуя снова вскакивать – живот так быстро проходить не думал.
- Если попытаешься сбежать, тебя пристрелят. Поэтому будешь меня слушать, хочешь ты того или нет. Понял, бастард?
Гокудера проглотил ком в горле. Его уже не заботили ни все еще болящий живот, ни присутствие сестры, ни даже угрозы пятилетнего ребенка. Одно слово, напоминание о прошлом – и вот уходит куда-то весь гнев, вся ярость. Остается только треклятый ком, опустившийся куда-то в желудок, и дрожащие пальцы, ни в какую не желающие собираться в кулак. Из него будто выдернули стержень, все то, чего он добился за эти гребаные шесть лет – а если верить диагнозу, то семь – все, чем он жил и за что себя уважал, разом превратилось в пыль. Взрослый Гокудера словно исчез, на его месте был лишь маленький незаконнорожденный ублюдок, чужой ребенок, оставленный из прихоти или жалости. Все тот же маленький слабый мальчик, которого может пнуть любой.
Трус и ничтожество.
В голове крутился лишь один вопрос – как она могла его предать?! Никто, кроме сестры, не мог рассказать малявке про это, да и навалившаяся апатия не прибавляла хорошего настроения. Ему уже было все равно, что сделает мелкий, все равно, станет ли оправдываться Бьянки. Пусть только поскорее уберутся и не трогают его.
Одно Гокудера знал точно – доверять сестре он больше не сможет. Просто не заставит себя.
- Понял, значит. Тогда у нас остается одна проблема – ты язык плохо знаешь. Тут без учителя не обойтись, - в голосе мелкого проскользнули наигранно-озабоченные нотки.
- Мне не нужен учитель. Мне… – начал было Гокудера, распаляясь заново, но его нагло прервали:
- Да, ты прав, на практике освоишь быстрее и проще. Есть идея: завтра в Японию приезжает Дино, он и японский, и итальянский знает. Ты пустишь его к себе пожить и заодно язык подучишь…
Мелкий наверняка сейчас улыбался. Мерзкой, слащавенькой улыбочкой, поблескивая гаденькими черными глазенками, нагло уставившимися на Хаято… Его хотелось убить. Медленно и с особой жестокостью.
- Какой еще Дино? И у меня есть здесь квартира? – нахмурился Гокудера, рассматривая уголок подушки. А у него, оказывается, интересная форма. Если прищурить один глаз и приглядеться, так особенно. Сейчас главное – не сорваться снова, а то правда убьет ребенка. Дети такого не заслуживают – нет, Хаято их не любил, конкретно этого и вовсе уже ненавидел, но даже ему пока рано умирать. Вот вырастет, тогда Гокудера и убьет наглого сопляка.
- Есть, тебе Цуна завтра ключи отдаст. Да и отведет, - Гокудера осторожно повернулся, садясь на кровати и упорно не поднимая глаз – сестра все еще была здесь. Плевать на живот, боль уже понемногу отступала. Сильнее бесило другое – вынужденная необходимость оставаться вот так, спиной, не имея возможности даже высказать все в лицо.
- Тот трус? Который вроде-как-мой-босс? – подозрительно тихо осведомился он.
- Ага, твой босс, - улыбнулся малыш. Он стоял чуть в стороне, и Хаято прекрасно было видно ту самую пакостную улыбочку. Впрочем, Гокудеру он раздражал весь целиком, хоть с ухмылочкой, хоть без нее. Даже дурацкая огромная шляпа и строгий, пусть и маленький костюм, смотрелись на нем до отвращения естественно.
- Он не мой босс! И никогда им не будет! Если я потерял память, это не значит, что я утратил последние мозги и готов кланяться какому-то ничтожеству! – Гокудера тихо, четко выговаривал слова побелевшими губами. Он был разъярен до предела.
- Я все сказал. Завтра, как только тебя выпишут, я пришлю Цуну. Пойдем, Бьянки, пациента нельзя напрягать, - малыш степенно зашагал к двери.
- До свидания, Хаято, - сестра подошла к кровати, Гокудера видел ее ноги рядом. Та наверняка хотела что-то сказать, прикоснуться, но не решилась.
Она резко развернулась, обдав брата легким потоком воздуха, и вышла вслед за малявкой.
Мягко хлопнула дверь.
Гокудера громко выругался, бессильно ударив по кровати кулаком.
Определенно, это был худший день в его жизни. И таких предстоит еще множество.
Последней его мыслью было: «Что за хмырь собирается у меня жить?»

Вопрос: Понравилось?

1. Да =)		5	(100%)
Всего:		5

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 3

Глава 3.

Крохи спокойствия – последние, прямо-таки из самых дальних уголков души, выцарапанные у собственных нервов – улетают к чертям.
Этот сопляк волновался?! ЗА НЕГО?
Да кем он себя возомнил?! Чертовым боссом?!
Он что принимает его, Гокудеру Хаято, Взрывного Хаято, за такого же слабака, как и он сам?!
Дрожащим от бешенства голосом он выплевывает:
- Убирайтесь.
Сестра недоуменно смотрит на него, потом ее глаза расширяются в понимании.
Тот малыш ухмыляется, не по-детски осмысленно поправляя шляпу и скрывая глаза.
Мир замирает на несколько секунд.
В сторону пацана Гокудера упорно не смотрит.
Он сейчас сорвется. Осталось несколько секунд.
Он же чертов подрывник. Он умеет отлично рассчитывать время до взрыва.
Сейчас до него осталось всего четыре секунды.
Сестра что-то быстро говорит по-японски, выпихивая пацана. Тот упирается, оборачиваясь через плечо.
Три.
Сталкивается взглядом с бешеными, прозрачно-зелеными глазами и подрагивающей верхней губой.
Две.
Вылетает как пробка. Сестра оглядывается, одними губами шепчет «Извини». К черту. Все – к черту.
Одна.
Малыш издевательски кидает «до скорой встречи» и покидает палату ровно на долю секунды раньше, чем Хаято не выдерживает.
Ноль.
За дверью палаты слышен яростный крик и удар чего-то тяжелого.
Через пятнадцать минут медперсонал убирает из палаты обломки тумбочки и стула. Осколки вазы и почти размазанные злосчастной тумбочкой по стене цветы и фрукты оттирают дольше.
Гокудера спит. Накачанный снотворным и успокоительным, он тих и почти мил. Медсестра хвалит Бога – он не знает японского настолько, что не заподозрил подвоха.
Иначе бы он взбесился еще раз.

***

Ну что тут можно сказать… У Рёхея просто не было выбора.
Как он будет объяснять случившееся сестре, он не знал. Как будет в глаза друзьям смотреть – тоже.
Он думал, что теперь, когда они вернулись из будущего и у них больше нет этих странных и чудовищно сильных коробочек, когда единственным напоминанием о том, что это – было, остались мордочки животных на новеньких кольцах… Когда единственной защитой остается не пламя на кольце, а собственная сила - он будет их защищать.
Он – боксер. И как никто другой знает о том, что его кулаки способны на многое. Что он – не слабак. И его в ближнем бою не заломаешь.
Но…
Он провалился. Как защитник. Как старший брат. И как Хранитель.
Он снова лежит на больничной койке, с множественными переломами. Раны и порезы на теле он не считает – их слишком много. Но все же… Даже для экстремальной тренировки шесть переломов, три из которых – сложные и два – открытые, это перебор.
А самое противное – это была не тренировка.
Рёхей нахмурился, пытаясь вспомнить, что все-таки произошло. Последним был момент, когда знакомый женский голос его окликнул… Он повернулся – и темнота.
Но раз голос знакомый – это ведь не враг. Женщины в его врагах не числились. А раз друг – то это точно тренировка! Иначе и быть не может!
Он не знал, почему он ничего не почувствовал. Наверняка ему что-то вкололи – даже если он был без сознания, от такого он бы точно экстремально очнулся!
А сейчас, с минуты на минуту, должна прийти Киоко, и надо ей как-то это все объяснить… Если сказать правду, снова начнет волноваться, подумает, что он во что-то встрял…
Нет уж, лучше соврать. Только вот что бы придумать?
Но все мысли, как обычно, вылетают из головы, стоит только заплаканной сестре появиться в палате. Она расстроена… И все из-за него.
У него нет выбора. Он должен соврать.
И с губ срывается идиотская отмазка про лестницу. И сестра снова верит, успокаиваясь и начиная резать яблоко больному.
И естественно, Рёхей забывает о мелкой пропаже – куда-то делись те кольца, что он носил на цепочке, на шее…
Но это такая мелочь по сравнению с экстремальным настроем и яблоками любимой сестры!

***

Дино волновался, перебирая в кабинете отчеты. Что-то было не так, точно.
В последнее время участились нападения на его людей. До экономической войны и сорванных сделок не дошло, исключительно физические меры воздействия. И за последний месяц состоялось целых два покушения на него!
Это было серьезно. Очень.
Во-первых, кому не угодила семья Каваллоне? Если бы хотели всерьез навредить – начали бы срывать сделки. Семья, которая не держит свое слово – мертвая Семья.
И еще – ни одно покушение на его подчиненных не закончилось смертью. Всегда покушения совершались в людных местах, только в уголках – будто злоумышленники хотели, чтобы их застукали. Либо не хотели лишних смертей, что тоже вероятно. Но это рушило любое представление о новообразованной, молодой Семье – те обычно утверждаются с помощью жестокостей и рек крови. У всех его людей были сломаны кости, у некоторых – повреждены внутренние органы, одному его управляющему – сломан позвоночник, но все были в относительном порядке.
И то, Дино думал, что такие серьезные травмы у того управляющего были случайностью – уже после нападения он упал с лестницы, похоже, пытаясь позвать на помощь. Он как раз находился в бизнес-центре, инспектируя очередное «прикрытие» и точку отмывания денег. Так что несколько лестничных пролетов, которые он миновал кубарем, закончили дело тех злоумышленников.
Во-вторых, странным было то, что все покушения случались только в трех странах. В Италии, что было естественно – там были штаб-квартиры почти всех семей, в Японии, что было более странно – традиционная зона, где обосновались только самые старые и уважаемые из Семей. И Франция – новая территория, которую только сейчас начали осваивать более масштабно. Кстати, там в последнее время намечается серьезная заварушка…
И все это походило больше на предупреждения. Вот только кому – Каваллоне так и не разобрался. Альянсу? Надо будет аккуратно выяснить на собрании наследников Семей – он, по возрасту, очень хорошо вписался в эту компанию и часто присутствовал на этих сходках. Как раз скоро будет… Может, это предупреждение Вонголе? Каваллоне традиционно ее поддерживали, практически с начала создания, и вполне вероятно, что на одну из крупнейших Семей Альянса влияют через ближайших союзников. Или наоборот – предупреждают, чтобы Семья Каваллоне не вмешивалась в дела Вонголы? Или что-то затевается с участием этой Семьи, и хотят ослабить Вонголу, отколов союзников?
Слишком много версий. И даже если узнать первопричину – непонятно, что делать с этой информацией. Предупредить Девятого? Тот сильно сдал в последнее время. Навряд ли полезет в мелкие неурядицы Семьи Каваллоне. Точно, после собрания наследников надо будет связаться с Внешним Советником Вонголы - тот должен знать по долгу службы.
Кстати, надо будет еще в Японию съездить, названого братишку повидать и ученика… И главное – Реборна. Благодаря старым связям, ему цены нет, как информатору – вопрос в том, будет ли тот что-либо говорить.
И в-третьих, покушения на его собственную персону.
Они тоже выбивались из общего ряда. Нет, как босс немаленькой Семьи, он привык к угрозе собственной жизни. Но чаще всего угроза была чисто гипотетической – конечно, мафия не занималась особо добрыми делами, и за это многие готовы были свернуть ему шею. Но серьезных врагов у Семьи Каваллоне не было – это раз, а два – безопасность босса всегда была во главе угла. Он чаще всего сидел в штабе, лишь осуществляя общее руководство и общаясь с главами других Семей. А его безопасность обеспечивала солидная охрана, напичканный самыми современным охранными системами замок и статус мирной Семьи под защитой Вонголы.
Да, покушения случались не раз и не два – только большую их часть он видел только в ежемесячном отчете начальника охраны, равнодушно подписывая сводки. До него доходили единицы – и максимум, который он видел из-за спины телохранителей – это невнятно ругающихся незнакомых людей, с заломленными руками и носом в ковре.
Так что почти удачные покушения заставляли поволноваться – все же исполнителей подбирали высочайшего ранга.
Настораживало другого. В этом деле были целых две странности. Оружие было накачано не ядом – снотворным. Булавки, шприцы, надушенный платочек одной из новых знакомых – предполагалось либо опять-таки обозначение угрозы и предупреждение, либо похищение. Убить этой пародией на оружие было практически невозможно. И тут вставал встречный вопрос – зачем он нужен похитителям?
И вторая странность – частота. Он потребовал, чтобы отчеты по безопасности ему подавались каждый день. Пусть до него дошло только два наемника – но за месяц! Это был просто неслыханный срок. За всю его жизнь настолько успешных покушений случалось менее двух десятков. А здесь… А число неудачных? Они совершались вообще с частотой в один-два дня!
Ненормально. Неестественно. Нелогично.
Кому он, Дино Каваллоне, босс одной из самых мирных Семей, мог так насолить? Кому он вообще понадобился?
Решительно нажимая на кнопку звонка, откладывая отчеты и прося вошедшего Ромарио о перестановках в его распорядке, Дино немного успокоился. Его грела мысль, что совсем скоро, как только он выяснит что-то на собрании наследников, он сможет поехать в Японию и отдохнуть. Снова увидеть Цуну и его маму, поздороваться с бывшим учителем, и может быть, даже пообщаться с учеником…
Правда, напрягает то, что проблемы сами собой не исчезнут, и покушения вряд ли прекратятся.
Поэтому Дино решительно трет переносицу, собираясь с мыслями и снова напряженно вчитываясь в отчеты. Боссу Семьи остается довольно мало времени на отдых – а если он собирается в Японию, то придется разобраться со всеми делами, чтобы не быть заваленным работой по приезду.
И только Ромарио знает, чего стоит его молодому боссу эта сияющая улыбка, неподдельная радость от каждой поездки в Намимори – гор напряженной работы каждый день.

***

Тумбочка. Простая, деревянная, светлого дерева – три полки и почти пустая поверхность.
Разбитая вдребезги.
Обломки так и валяются у стены – персонал придет только минут через пять, не решаясь сунуться сейчас. Там сестра, она не пустит... Бьянки знает, чем кончаются такие всплески.
Черт, как же не хочется надеяться именно на нее!
Но другого выбора нет. Сейчас он не способен себя контролировать. Взгляд блуждает по палате, по светлым стенам, ища хоть что-то… Зацепиться, отвлечься…
И натыкается на солнечный зайчик, пущенный откуда-то из обломков.
Тихо матерясь себе под нос, Гокудера добирается до мусора, с неудовольствием отмечая – это все его любимые феньки и украшения.
Да, он любит всевозможные цепочки, напульсники и браслеты – и что? Это его стиль, и он вовсе не собирается менять его. Да и ради кого?
Наклоняясь и чуть жмурясь от еще одного зайчика. Хаято аккуратно, чтобы не занозиться, начинает выбирать из-под досок любимые цацки. Хорошо хоть, украшения лежали внутри тумбочки и не вляпались в раздавленные фрукты. Странно, вот этого браслета у него не было… А откуда эта царапина на старой, но памятной цепочке?
А потом, проверив все – странно, но медсестричка не пытается ему помешать, только лопочет что-то на своей тарабарщине – Гокудера поднимается, прижимая к себе все феньки. И тихо бредет к кровати, вываливая на одеяло позвякивающие кусочки воспоминаний.
Не обращая ни малейшего внимания на убирающихся медсестричек, Гокудера перебирает их трясущимися пальцами. Он уверен – здесь не хватает кольца.
Его украшения – символ. Не все, и не всегда – но этот браслет он не одевал просто так. Этот браслет значил дом.
Он тогда был совсем маленьким, счастливым ребенком. И один раз, сбежав от охранников на прогулке по городу, куда вся его семья приехала по каким-то взрослым делам, пошел сам бродить по окрестностям. И потерялся. Стоял на какой-то большой площади и ревел – он и понятия не имел, где его семья и что с ним будет. Там его и нашел Луис, папин охранник. И, не сумев утешить малыша, купил браслетик у торговки с краю площади. И сказал, что с этим волшебным браслетом они обязательно найдут дом маленького Хаято.
Он запомнил. И решил для себя, что дом – это там, где его ждет дорогой ему человек. И с тех пор важные вещи обозначал какими-то украшениями или памятными вещами, которые можно носить с собой. Людей он обозначал кольцами…
Вот только что за кольцо ему настолько важно?
И Гокудера засыпает от дозы снотворного, вколотого сердито щурящимся доктором, он с единственной мыслью – он и правда потерял память.
Потому что какого-то важного кольца не хватает. Он потерял что-то крайне важное…
И браслет он теперь не выкинет. Пусть он и теперь будто осиротел, стал бесполезным – но он найдет то самое кольцо, что лишило его покоя.
И медсестра, пытающаяся уложить пациента нормально, под одеяло, так и не смогла у него забрать тонкую полоску черной кожи с витиеватыми узорами.

Вопрос: Понравилось?

1. Да =)		6	(100%)
Всего:		6

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Перемена мест слагаемых

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА.
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 2

Глава 2

После разговора с врачом Бьянки просто не могла усидеть на месте. В порыве чувств она позвонила Цуне – и только потом сообразила, что этого делать не стоило, Савада ничем не сможет помочь Хаято. Брату сейчас нужен хороший психолог. Или психиатр – она в этом не разбирается. И естественно, это должен быть итальянец, иначе они попросту не поймут друг друга. Пусть в Японии медицина сильнее развита, но языковой барьер...
Поэтому лучше отвезти брата в родную страну. Только там он может нормально поправиться. Заодно и язык подучит – Бьянки не питала ложных иллюзий, зная, что Девятый, Емитсу и Реборн не отпустят Хранителя Урагана просто так. Рано или поздно брату все равно придется вернуться.
И что делать с его друзьями? Стоит ли сейчас пускать молодого Вонголу к Хаято? Брат же ничего о нем не помнит. А вдруг это как-то навредит? Может, пока повременить со встречами из прошлого?
Вывод из всего этого следовал один – Хаято лучше не видеться с друзьями до отлета в Италию. Тем более, что она не знает, кого выделял ее взрывной братишка – тот был одиночкой и редко подпускал к себе людей. Особенно сестру, которая столько натворила в прошлом…
Так что план прост – она поймает у палаты Цуну и предупредит об отлете. Реборн наверняка будет с ним – попрощается заодно.
Глубоко вздохнув и смахнув выступившие на глазах слезы, она набрала номер аэропорта. Надо заказать билеты – на завтра, наверное. Торопиться не стоит, ведь ее брат все же ранен.

***

Цуна, сжав зубы, несся от автобусной остановки к больнице. Реборн сидел на его плече, низко надвинув шляпу на глаза, и думал о чем-то своем. Цуна не замечал необычного поведения аркобалено, полностью погрузившись в раздумья.
Гокудера не мог… Нет…
Ну скажите, что это плохая шутка! И Гокудера на самом деле просто забыл пару последних дней!
Только, пожалуйста, не говорите, что совсем… Что он полностью потерял память…
Один раз Цунаеши смотрел по телевизору какую-то медицинскую передачу. Там показывали человека, который полностью потерял память. Его, как ребенка, заново обучали всему – есть, ходить, говорить…
Смотреть на взрослого представительного мужчину в подгузнике и не видеть даже искры разума в глазах было страшно. Он напоминал младенца, застрявшего в теле взрослого по чьей-то чудовищной ошибке.
Когда такое видишь, не возникает никакого желания смеяться над дурацким подгузником или тем, как этот мужчина свалился с кресла, потянувшись за яркой игрушкой.
Это безотчетно пугает – понимаешь, что с тобой может случиться то же самое. Тот мужчина был ни в чем не виноват – попал в аварию, возвращаясь с вечеринки. За рулем сидел его друг, изрядно выпивший на празднике. Он не вписался в поворот, слишком резко выкрутив руль. И тот самый друг, стоя перед камерами, бледный, осунувшийся, заявил, что ответственность за товарища и все расходы на его содержание возьмет на себя.
В тот момент страшно было даже двинуться – казалось, изображение с экрана телевизора вдруг перетечет в реальность, превращая чужую историю в жизнь. В жизнь одного неудачника по имени Цуна, с которым постоянно случаются неприятности.
Почему это вообще происходит – ведь Гокудера…
Он не заслужил. Ничем. Как и тот мужчина.
Пожалуйста, Бог, сжалься… Видеть своего друга таким…
После той телепередачи Цунаеши поклялся себе, что никогда не будет пить.
А сейчас… В чем поклясться сейчас? Что удовлетворит Бога, допускающего такую несправедливость?!
Цуна несся к больнице от самой остановки, даже не замечая необычного поведения Реборна. А тот сидел на плече и думал, что произошедшее совсем не вписывается в его планы.

***

Гокудере совершенно не нравилось происходящее.
Для начала - сестра. Она очень подозрительно себя вела, задавала странные вопросы и делала не менее странные намеки. И все это притом, что он даже особо не пострадал! Раньше сестра так не паниковала, даже когда его буквально по частям собирали – попал под собственный взрыв по глупости. Ожоги оказались до того сильны, что пришлось пересаживать кожу, а множественные переломы сращивались около полугода. Хорошо еще, он мелкий тогда был, сумел быстро встать на ноги, да и отец подсуетился, отправив к лучшим врачам.
И пусть это не особо заметно, но сестра не отличалась бешеным темпераментом и крайне редко выходила из себя, больше предпочитая наблюдать со стороны. Но все-таки он ее брат, поэтому видит – в данный момент она в самой настоящей панике.
Дальше - собственная память.
Он постоянно путался. То ему казалось, что та драка была очень давно, то снова мог вспомнить количество выбитых зубов у главаря; то вдруг выплывало откуда-то лицо старого извращенца Шамала, то он никак не мог взять в толк – как тот выглядит вообще? И прочее, прочее, прочее.
Воспоминания – и о драке, и обо всем остальном – то теряли четкость и объем, то вновь вспыхивали в сознании, заставляя перебирать различные моменты, счастливые и не очень. К слову, тех, которые «не очень», было значительно больше.
Наверное, его слишком сильно стукнули по голове.
И, в-третьих, живот.
Он не болел.
Ну, в смысле, его же обычно от одного вида сестры скручивало – а тут даже рассмотрел, что она чем-то напугана, разговаривал с ней долго…
Всех этих пунктов хватало, чтобы чувствовать себя неуютно. Но он мог лишь тихо беситься, нервно комкая одеяло в руках и одергивая себя, чтобы не посрывать идиотские пластыри и бинты. Они раздражали одним своим наличием и дико чесались, стремительно подводя терпение к критической точке.
Сдерживаться становилось все сложнее. Бинты и прочие медицинские штучки трогать было нельзя – он догадывался, чем такое своеволие может кончиться, и от этого бесился только сильнее.
Поэтому, когда в дверь несмело просунулась встрепанная каштановая голова какого-то мальчишки, Гокудера уже был в ярости. Сузившимися от злости глазами он наблюдал за мнущимся у порога посетителем – само собой, по возрасту на врача не тянет, да и халата на нем нет.
Мальчишка протиснулся в дверь и бледно улыбнулся, приглаживая вихры. Не вышло, воронье гнездо осталось неприкосновенным, гордо возвышаясь над испуганными огромными глазищами.
Хорошо хоть, он молчал. Гокудера был слишком взвинчен, чтобы еще лепетание какой-то бледной немочи слушать. И Хаято не собирался заговаривать первым – он этого парнишку не знал. Зачем тот вообще приперся?
Хотя, может, кого другого навещает и заглянул со скуки, либо такой же пациент. Правда, в это не особо верилось. Интуиция подсказывала, что этот мальчишка пришел по его душу.
Парень осторожно приблизился, пристально вглядываясь в глаза Хаято. Тот зверел все больше, понимая, что от прилипалы избавиться не получится. Ну не помнит он парнишку, хоть убей! И сейчас начнется…
- Г-Гокудера-кун… ты хорошо себя чувствуешь? – настороженно, будто общаясь с диким животным, промямлил парнишка. К мрачному удовлетворению Хаято, злобный взгляд его явно нервировал.
Гокудера упрямо молчал. Вдруг мальчишка свалит пораньше? Это было бы идеально. Чужое присутствие начало резко раздражать, хотелось встать с кровати и выбраться-таки из этой больницы. Безделье угнетало, а паренек… Что ж, ему просто не повезло.
- Гокудера-кун? – казалось, парнишка сейчас заплачет.
Тот молчал. Сколько можно, он ведь не железный, не сдержится...
- Гокудера-кун? Тебе плохо, да? Не молчи, - ну вот, уже глаза на мокром месте…
Хаято застыл.
Плачет. Из-за него. Незнакомый парнишка. Что за чертовщина тут творится?
Последний вопрос он, забывшись, задал вслух. Правда, на итальянском. Увидев облегчение в огроменных карих глазах – и такое же огромное непонимание – он, раздражаясь все больше, перешел на ломаный японский:
- Что ты тут делаешь? – паренек удивился, но вида не подал. Он явно обрадовался, затараторив так быстро, что Хаято понимал только отдельные слова.
Получилось примерно это:
- Я… Волновался… Не пришел… Реборн… – последнее повторялось чаще всего. Внезапно в бесконечном словесном потоке промелькнуло имя сестры.
- Позови Бьянки, - делая над собой усилие, попросил почти вежливо Гокудера. Похоже, без сестры он вообще не поймет, что нужно этому мальчишке.
Парень как-то дергано кивнул, непонимающе на него глядя. Забив на странности, Гокудера разглядывал потолок, старательно игнорируя пацана. Тот немного постоял, снова что-то пробормотал на японском себе под нос и наконец вышел за дверь. Хаято не сдержал облегченного вздоха – похоже, парень его услышал. Ну и плевать.
Из коридора послышались вопли. Сестра – и когда она так хорошо научилась говорить по-японски? – лениво отвечала надрывающемуся пацану, а иногда в разговор включался какой-то ребенок – неужели с мальчишкой притащился? Каждый раз, как этот мелкий вставлял свое слово, голос пацана становился совсем истеричным, а голос Бьянки – томным таким, с придыханием.
Впрочем, разобрать ничего не удавалось – скоро в коридоре перешли на тихий разговор, лишь иногда вскрикивал все тот же парнишка. Интересно, он всегда такой… раздражающе-громкий?
- Хаято… - проходя в палату, сестра окинула внимательным взглядом явно взбешенного брата и втащила следом за собой несчастного парнишку. За ними шел совсем маленький ребенок, на вид лет пяти, почему-то в костюме и шляпе как у заправского гангстера. На его груди висела совсем не вписывающаяся в образ желтая пустышка. И разве в пять лет дети все еще сосут соски?
Хаято в очередной раз подумал, что совсем не разбирается в таких делах.
- Гокудера-кун... – парнишка несчастными глазами смотрел на него, но подойти не решался.
- Хаято, прости. Я не успела его остановить, - сестра успокоилась, даже чуть улыбнулась… Это из-за мелюзги или мальчишка постарался?
- Объясни мне, кто этот пацан, и какого фига я его не помню? – резко спросил на итальянском Гокудера, морщась и пытаясь встать с кровати. Тело еще ныло и сильно затекло, но двигаться он вполне мог.
- У тебя амнезия. Раз ты не помнишь даже никчемного Цуну, то из памяти стерлось около года, - вперед вышел тот самый ребенок. Удивительное дело, говорит и держится как взрослый, хотя сопля соплей.
- Чего? – от изумления Хаято аж сел обратно на кровать, рассматривая во все глаза собравшуюся в палате компанию.
Ребенок стоял спокойно, только мордочку скроил немного печальную. Пацан, кажется, снова был готов заплакать, а сестра вся подобралась, будто ожидая худшего.
Гокудера еще пару секунд переводил глаза с одного на другого, и, наконец, не выдержал. Он искренне, от души захохотал, держась за живот и иногда вытирая слезящиеся глаза.
Потом резко замолчал, обводя взглядом напрягшуюся компанию, тяжело вздохнул и заявил:
- Сестра, это была плохая шутка. С моей памятью все нормально, я все отлично помню и еще не сошел с ума. А теперь ответь на мой вопрос – кто этот пацан? – и Гокудера ткнул пальцем в парня, который недоуменно на него смотрел. Естественно, тот просто нифига не понял – ломать язык на японском, раз сестра здесь, Хаято не собирался.
- Это твой босс, Десятый Вонгола, Цунаеши Савада, - игнорируя его возмущение, почти пропел мелкий.
Гокудера напомнил себе, что он детей не бьет. И женщин. Тем более сестру. А вот жалких зайцев…
Он встал с кровати, скрипнув зубами – все же раны давали о себе знать. Похоже, его неплохо избили и порезали ножами – ощущения от этих пустяков распознавались уже на автомате. Преодолевая слабость, он сделал пару шагов к стоящему позади парнишке. Савада, значит…
Знакомая фамилия. Он ее где-то слышал...
Шаг. Парень пятится.
Точно слышал. Но вот где?
Еще шаг. Зря пацан там встал. Снова отступит – и упрется в стенку.
Конечно… Вонгола. Что-то связанное с ней. Кто-то из верхушки…
Вот и стена. Здравствуй, парнишка.
Внешний советник… Правая рука Девятого Вонголы.
Гокудера подошел почти вплотную. Карие глаза мальчишки просто огромные. Но он молчит. Упорно молчит, несмотря на явно сдающие нервы и дрожащие губы.
Еще шаг. Теперь Хаято может каждую веснушку на носу разглядеть. Парень дрожит, но не издает ни звука. Что это, врожденная тупость?
Даже у зайцев есть инстинкт самосохранения. Загнанная в угол жертва всегда кидается на врага. А он молчит и дрожит, не сопротивляясь.
Гокудера хватает его за грудки, приподнимая над полом и оскаливая зубы. Было немного больно, но терпимо.
Парень издает что-то вроде «Хиии!», истерично дергаясь.
О такого даже руки марать не хочется, трусливый студень ему неинтересен.
И Гокудера заявляет:
- Черта с два я буду подчиняться ничтожеству, - еще раз встряхивает пацана, демонстративно глядя на сестру. Младенца специально игнорирует. Пошел он к черту, этот цирковой уродец. – Моим боссом в жизни не станет такой слабак.
Гокудера отпускает пацана и тяжело бредет обратно к кровати. Чертова голова. Ну какого хрена она так трещит и кружится?
Пацан, опираясь на стену, что-то бормочет на своем и бледно улыбается. Как бы плохо Хаято не знал японский, он легко может разобрать простое:
- Я так рад…
И это настолько выбивает из колеи, что последние тормоза слетают к чертям.

Вопрос: Понравилось?

1. Да =)		7	(100%)
Всего:		7

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Обещанный макси

Название: Перемена мест слагаемых
Автор: НАСТА
Бета – *Mirel*
Рейтинг - PG-15.
Персонажи – Гокудера, каннонные и несколько своих.
Жанр – джен, детектив, экшен, юмор, психология, повседневность.
Размер – макси, в процессе.
Фэндом - Katekyo Hitman Reborn
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: ООС, ОМП и ОЖП, нецензурная лексика, жуткий и затасканный штамп.
Саммари: Головная боль, слабость во всем теле и стены больничной палаты вокруг. Может ли начало дня быть более неудачным?
Да, если ты непонятным образом оказался на другом конце света в компании слабаков, в голос утверждающих, что они твои друзья, против неизвестного противника, забравшего у тебя что-то крайне важное. И вдобавок, на этих "друзей" кто-то имеет зуб, уж слишком систематично они один за другим оказываются в больнице. Гокудера не будет самим собой, если не окажется в эпицентре этой неразберихи!

Глава 1

Глава 1.

Очнулся Хаято в больнице.
Это точно была она – светлые стены, типичная койка, запах лекарств, тонкая дверь, совершенно не спасающая от вторжения извне, и полная обезличенность помещения.
Он не так часто оказывался в больницах – образ жизни не способствовал. Но окружающая обстановка уже говорила о многом. Например, эта палата была дорогая и одиночная. Цветы в вазе – кто-то навещал? – занавески, тумбочка, заваленная фруктами… О нем явно заботились.
Здешние врачи постарались на славу, кроме головы ничего не болело. Была только странная отупляющая заторможенность – накачали обезболивающим? Похоже на то. Оглядывая замотанное бинтами и обклеенное многочисленными пластырями тело, пришлось признать – его очень неплохо потрепало. Вот только когда?
Последнее, что он мог вспомнить – это свою временную квартиру, из которой отправился на дело. Ему же нужно чем-то питаться… Потом – очередная драка. И все, темнота. Как его только угораздило, ведь противники были не настолько сильны...
Наверняка сестрица отыскала. Кто же еще? Отец о нем не вспоминает, ну и слава Богу, друзей нет, остальным родственникам все равно… Только сестра с ним общалась.
Благодаря ее репутации часто перепадали заказы – легкие и, главное, высокооплачиваемые – наверняка ведь добавляла от себя, зная, что напрямик он деньги не возьмет. Бьянки постоянно спасала упрямого младшего брата, несмотря на всю его нелюбовь к подобной заботе.
И сейчас она поступила точно так же. Скорее всего, на него наткнулись случайные прохожие с улицы, вызвали «скорую». Документы и прочие ценные вещи он всегда носил с собой, телефон сестры был записан во вкладыше – мобильники ломались слишком часто. Вызвонили Бьянки, она обеспечила ему лучшие условия для выздоровления.
Ну ничего, оклемается – отдаст долг. Главное, жив остался. Еще ту банду бы найти, от всего сердца спасибо сказать…
Заглянувшая в палату медсестра прервала размышления, что-то пролопотала на пока малознакомом языке и выбежала обратно. Интересно, с чего это она по-японски с ним говорила? И азиатка, сразу видно… Раз уж устроилась на работу в Италии, выучи итальянский – что может быть логичней?
Отстраненно раздумывая над тем, сколько в стране чертовых приезжих, Гокудера не заметил, как снова заснул.
Разбудила его та же медсестра. В этот раз она говорила намного меньше, и Хаято вполне уловил – ему хотели дать какие-то таблетки и спрашивали про самочувствие.
Другие языки всегда давались ему легко, но на практике применять их не приходилось. И сейчас, с трудом вспоминая нужные фразы, Хаято коротко буркнул:
- Все в порядке. Лучше позовите доктора, - аккуратно подбирая слова и с радостью осознавая, что вполне получается, попросил Гокудера на японском. Не зря-таки он учил этот чертов словарь… Вот она, сила теории! Медсестра еще что-то прочирикала высоким мелодичным голосом и умчалась, оставив его наедине со своими мыслями.
Оказывается, японская речь не такая быстрая и эмоциональная, как итальянская, а почти полное отсутствие мимики и жестов сбивало с толку. Казалось, что на него за что-то сердятся или просто игнорируют. А уж про то, что по таким лицам очень трудно понять, о чем человек думает, и вовсе упоминать не стоило.
Интересно, почему сегодня в голову лезут странные мысли? Гокудера досадливо вздохнул и отвернулся к окну. Оно оказалось довольно далеко – палата была слишком просторной, с минимумом вещей – но небо разглядеть можно, что радовало.
Через несколько минут пришел доктор – белый халат, стетоскоп, все как положено. Даже папка с документами Гокудеры с собой. Одно портило картину – он тоже был азиатом. И говорил по-японски.
- Как вы себя чувствуете? Ничего не болит? Голова не кружится? Не тошнит? – забросал вопросами прямо с порога, ну что за невыносимый тип!
Хаято почувствовал, что начинает беситься. Сузив глаза, он на итальянском произнес:
- Не могли бы вы говорить по-итальянски? Я плохо знаю японский, и мне надоело, что все говорят на чужом языке. Кстати, что со мной случилось и сколько мне здесь еще лежать?
- Что-что? По-японски, пожалуйста, - недоуменно произнес врач на этом ужасном языке. Правда, понимать его было легче – он не так быстро говорил, как та девушка, и голос был ниже, но все равно… Сколько можно ломать язык?
Гокудера вздохнул, сжимая и разжимая кулаки, заставил себя успокоиться. Еще раз глубоко вздохнув, он принялся подбирать слова:
- Я плохо говорю по-японски. Позовите доктора, который говорит по-итальянски. Сколько мне еще быть в этом месте?
Предложения получались короткими и корявыми, правда, постепенно Хаято привыкал к звучанию. Наверно, при должных тренировках стало бы получаться намного лучше – но зачем? Пока можно и по-итальянски говорить. В Японию он только через месяц собирается лететь, когда закончит дело. Как раз хватит на билет, а там как-нибудь устроится. И деньги на первое время есть.
- У нас в больнице, здесь, нет докторов, которые знают итальянский. Нет, нет докторов, - медленно, попеременно тыкая пальцем в пол и стетоскоп на шее, попытался объясниться врач.
- Почему?! – неэстетично округлились глаза Гокудеры. Как такое возможно?
- Это Япония. Здесь не все знают итальянский. Япония. Не знают языка, - продолжил разжевывать, как маленькому, доктор.
- Я же в Италии был… Как такое может быть? Вряд ли эта банда меня так побила, что сестра в другую страну повезла лечиться… - проговорил на итальянском Гокудера, крепко задумавшись. Затем, снова переходя на японский, тщательно выговорил: - Позвонить сестре. Приехать. Можно?
Доктор кивнул и, приблизившись к кровати, пощупал лоб, спросил, болит ли, тыкая в голову. Удовлетворившись тем, что пациент яростно мотал головой, удалился, накормив напоследок таблетками.
Не удержавшись от зевка, Хаято подумал, что черт с ними, со странностями – все у сестры выяснит. И с чистой совестью снова заснул.

***

В следующий раз его разбудила сестра. Хватило хлопка двери – Бьянки не заметила, что он спит, и не стала осторожничать. С облегчением заметив, что очки уже на ней, Гокудера протер глаза и сел на кровати.
Аккуратно опустившись рядом с ним, сестра заговорила по-итальянски, нервно всплескивая руками:
- Хаято, как ты себя чувствуешь?
- Нормально все. Лучше скажи, какого черта я в Японии делаю? Больниц в Италии не нашлось?
Сестра явно удивилась. Подошла, потрогала лоб, осторожно поправила волосы и обеспокоенно уставилась на него. За чертовыми толстыми очками не было понятно, куда она смотрит – впрочем, если это спасает от тех жутких болей в животе, то уж лучше очки…
- Тебя не настолько сильно поранили, чтобы обратно в Италию везти. Конечно, потрепали неслабо, да и сотрясение есть, но если хочешь, то мы можем съездить. Отдохнешь дома, поправишься…
- Подожди, но зачем ты вообще меня сюда привезла?! Я бы и там прекрасно вылечился… - немного не понял Гокудера. Медицина тут, конечно, лучше – но если только сотрясение и мелкие травмы, то почему нельзя было остаться в Италии? И как его сумели переправить на другой конец света, а он ни сном ни духом?
- О чем ты? – Бьянки почувствовала неладное. Да, младшему брату нездоровится, но на бред не похоже…
- Я о том, что дрался в Италии, а очнулся в Японии! И восторга у меня это не вызывает! – рявкнул Хаято и поморщился. Голова болела, начало тошнить, видно, действие обезболивающего заканчивалось – тело неприятно покалывало, начинали ныть раны. Похоже, его и правда нехило порезали… Гокудера снова поморщился и перевел взгляд на сестру. Та сидела с удивленным и каким-то растерянным видом, явно не зная, что делать.
Повисла неловкая пауза. Гокудера пытался успокоиться и не сорваться на сестру – она сейчас ни в чем не виновата, он сам дурак, подставился… Бьянки же, видимо, решив что-то для себя, осторожно спросила:
- Что последнее ты помнишь? – тот на нее угрюмо зыркнул, нахмурился и пробормотал:
- Я подрался с тем ублюдком Витто и его бандой. Но я разобрался с большей частью, это точно. Только несколько шестерок осталось… Наверняка они меня и вырубили, а затем отпинали. Я сам потом с ними разберусь, не лезь.
- Хаято… Так, а какое число ты последнее помнишь?
- Намекаешь, что я несколько дней валяюсь? – знакомые упрямые глаза, вечно нахмуренные брови под спадающими на лицо прядями, такие близкие и родные черты…
Он тот же. Тот же самый. Ее родной младший брат.
- Да, намекаю, - выговорила непослушными губами Бьянки. Доктор предупреждал, все-таки травма головы… Но как же тяжело это принять! Ее брат…
Он как-то изменился? Или тот же, каким она его знала? Слишком все это запутанно и непонятно.
Ведь брат почти ее простил, по крайней мере, понял, что она ни в чем не виновата… Да, все так же боялся. И падал, как только она снимала эти дурацкие очки; и терпеть не мог к ней прикасаться; и часто при их общении в его глазах было только раздражение.
Но… Он ее признал.
И от этого на душе стало намного легче. Тогда, собирая в рюкзак те потрепанные письма, она увидела его глаза. Там не было раздражения или недоверия. Тогда ей поверили.
А сейчас… Помнит ли это Хаято?
Или снова начнется эта изматывающая нервы, будто высасывающая саму душу война с родным братом?
Она этого не вынесет. Просто не сможет. Вот так легко… Дать надежду, на секунду заставить поверить – и отобрать… Иногда казалось, что Бог ее ненавидит.
Внезапно почему-то заслезились глаза. И Бьянки больше не могла там оставаться.
Она невнятно извинилась и практически выбежала из палаты, слушая летящие следом недоуменно-злые восклицания Хаято.
И почему-то от этих слишком знакомых воплей хотелось плакать только сильнее.

***

Цуна не мог найти себе места, то начиная расхаживать по комнате, то пытаясь убрать валявшиеся повсюду бумажки и мусор, в результате перекладывая их из одних кучек в другие. Он ждал звонка. Очень важного, прямо-таки жизненно сейчас необходимого.
А телефон все не звонил. Выражение лица, казалось бы, крепко спящего Реборна становилось все более издевательским. И даже пузырь, всегда выдуваемый им во сне, имел какой-то уж очень презрительный вид.
А телефон все молчит.
А телефон… Нет, стоп, он пиликает.
Вот только куда Цуна его засунул? Он так долго метался по комнате, ожидая звонка, сначала с телефоном в руках, потом без… А в самый нужный момент аппарат куда-то исчез…
Очередное пиликанье донеслось из собранной на завтра школьной сумки. Когда он успел сунуть туда телефон?..
Сдавленно пыхтя, Савада полез под стол. Пока тянулся к запиханному в порыве раздражения портфелю, стукнулся головой о столешницу. Поохал. Телефон замолчал.
Цуна осторожно вынул его из кармашка – и точно, не звонит. Издевается ведь… Ну конечно, он же так долго шел!
Черт, не о том надо сейчас думать…
Телефон зазвонил снова. Савада чуть не выронил его от неожиданности, сглотнул, покрепче ухватил вспотевшими от волнения ладонями и радостно пискнул в трубку «алло».
Он договорился с Киоко вместе выбрать подарок ее брату – тот победил на каком-то соревновании и всех пригласил на вечеринку. Сестричка захотела ему что-то подарить, и Цуна, подталкиваемый в спину Реборном, ловко предложил свои услуги. И Киоко ему даже улыбнулась!
Но этот номер ей не принадлежал. Он был смутно знаком – видимо, звонили ему нечасто, так что Цуна даже не стал записывать его в адресную книгу.
Савада, недоумевая, посмотрел на дисплей, нажал на кнопку и произнес:
- Алло, говорите!
В трубке долго молчали, слышалось лишь чье-то тяжелое дыхание. Цуна напрягся, когда услышал всхлип. Кто-то плакал?..
- Цуна, это я, Бьянки. Приезжай в городскую больницу, ты срочно нужен.
- Что случилось? – сглотнув, спросил Савада, зачем-то понижая голос и прикрывая рот ладонью. Он будто не хотел, чтобы его услышали. Интуиция вопила, что стряслось что-то серьезное.
Реборн проснулся, сел в своем гамаке и посмотрел на напряженно застывшего посреди комнаты ученика.
- Хаято, он… потерял память.
Рука Цуны непроизвольно опустилась, палец автоматически нажал на кнопку сброса.
Где-то в больничном коридоре всхлипывала Бьянки, слушая гудки из трубки. Она так и не решилась первой сбросить уже закончившийся звонок, словно это единственное, что связывало ее с Савадой Цунаеши.
С Десятым, самым важным человеком в жизни младшего брата.

Вопрос: Спасибо?

1. Да =)		11	(100%)
Всего:		11

@темы: Фанфики, Перемена мест слагаемых

---

Искусство остаться собой

Название: Искусство остаться собой
Автор: НАСТА.
Бета – Ворд. А жаль.
Рейтинг - PG-13.
Персонажи – Нацу/Люси, канонные.
Жанр – агнст, романтика, юмор, психология.
Размер – миди, в процессе.
Фэндом - Fairy Tail
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: Штампы, штампы. Первая попытка миди и по этому фэндому.
Саммари: Люси услышала один неприятный разговор и решила стать сильнее. Знакомо? Вот только речь не о Люси, речь о том, как себя при этом чувствуют ее друзья, и особенно – Нацу. Что выберет девушка – уважение или любовь, силу или возможность остаться собой?

Пролог

Пролог.

Люси, затаив дыхание, боялась обернуться. Что там – даже шевельнуться боялась, чтобы не выдать себя и не дать понять Эльзе и Грею, что услышала их разговор.
Заклинательница как раз вертелась у доски заказов, присматривая работенку – если она не будет дожидаться Нацу, а поставит его перед фактом, то ему придется идти с ней на то задание, что она выберет. Нет, он и так пойдет с Люси, но ведь тогда Нацу будет долго ныть о том, что в этом задании мало монстров и оно слишком легкое. А если будут согласны и Нацу, и Люси, то Эльза и Грей пойдут без проблем и лишних уговоров. И все довольны!
Но, пытаясь сосредоточится на заказах, Люси незаметно для себя, задержалась у дальнего края доски. А там, в дальнем, полутемном углу зала, куда гораздо реже кидали столы и стулья, и сидели Эльза и ледяной маг. Те столики считались местом для «спокойно посидеть», и «спокойно поговорить». Как раз обрывок разговора Хартфелия и услышала, и он так ее поразил, что она не могла не дослушать до конца. Она знала, что подслушивать нехорошо, да и явно шла уже середина разговора, так что многое Люси уже пропустила, но… Говорили о ней. Соблазн был слишком велик.
- Так что ты там говорил про следующее задание? – уточнила Эльза, задумчиво рассматривая блюдце с куском тортика. Кусок был уже третьим, и Титания прикидывала, влезет в нее несчастный торт или нет.
- Я хотел бы пойти на него с тобой. Нацу с Люси наверняка возьмут задание попроще – сейчас очередь девчонки выбирать. Так что они и вдвоем справятся, - отозвался лениво Грей, гипнотизируя подпрыгивающие льдинки в стакане.
- Не хочешь сидеть без дела? Тогда почему не отправишься с ними? – Эльза, приняв решение, вонзила ложку в многострадальный кусок клубничного торта. Тот мужественно выдержал пытку, даже не пискнув.
- Да ну… Головешка – без комментариев. А Люси… Снова устроит истерику, будет вечно орать на Нацу и кота, все нервы вытрепет. Отдохну от них немного.
- Вы же с Нацу друзья! Да и Люси – часть нашей команды!
- Но иногда и от друзей нужно отдохнуть! А эта «часть команды» вечно путается под ногами. Все ради нашей принцесски – и задания Люси подавай полегче, и награду побольше, и постоянно ноет… Вечно ей все не так! Надоело. А главное – она не настолько хороший боец, чтобы списывать девчонке ее капризы.
- Ты так не любишь ее? – нахмурилась Скарлетт.
- Нет, я… Просто я устал. Так ты пойдешь? Я подобрал тут неплохое задание… - кинул извиняющийся взгляд в сторону расстроившейся подруги Грей. Ему, по натуре довольно спокойному и привыкшему сдерживать эмоции парню, было довольно тяжело в обществе шумных и несдержанных друзей. Один Нацу, постоянно ввязывающийся с ним в драки чего стоил? А тут еще одна сверх-эмоциональная девушка на его голову…
Впрочем, Люси последних фраз уже не слышала. Она просто до боли сжала кулаки, вперившись невидящим взглядом в доску заказов.
В голове у нее вертелись те самые фразы, сказанные в запале Греем – «Все ради нашей принцесски… Постоянно ноет… Не настолько хороший боец, чтобы списывать девчонке ее капризы…»
Молча отойдя от доски, Люси, чтобы не вызывать подозрений и ненужных вопросов, отсела в дальний угол, к Джубии. Та бы и слона не заметила – ведь милый Грей был совсем рядом, в одном с ней помещении!.. Там, крутя в руке стакан с каким-то соком, она погрузилась в раздумья. Потому что, несмотря на обидные слова Фуллбастера, они подтверждали ее собственные скрытые комплексы – и они были чертовски похожи на правду.
Хотелось мести. Причем вовсе не одному конкретному эксгибиционисту – а всей команде. Значит, вот так они думают о ней?! А еще… Еще хотелось каким-то образом изменить это мнение, заставить друзей понять, что она вовсе не истеричка и не балласт! И уже неважно, что Фуллбастер этого не говорил.
Приняв решение, Хартфелия быстро допила коктейль, и, расплатившись, ушла из гильдии. Никто не заметил ничего подозрительного – да и с чего бы им пристально следить за Люси? Своих проблем хватает. Ну подумаешь, ушла – завтра все равно придет.
Но на следующий день Люси не пришла. И через три дня тоже. И через неделю.

Глава 1

Глава 1.

Нацу было скучно.
Ну а как еще? Эльза ушла на задание, так что с ней не смахнешься, хотя… И никто его разнимать не будет! Впрочем, его вечный соперник, эта пустоголовая ледышка, почему-то ушел с Титанией! И наверняка на какое-то крутое задание, где очень-очень много монстров и всяких злодеев! Но его не взяли – просто по-быстрому сбежали, пока он тренировался в лесу с Хэппи. И Люси он давно не видел – без нее тоже было скучно. Эта смешная девушка не уставала его поражать, вечно что-то выдумывая. С ней было так весело! Хотя правильно Хэппи говорит, она странная. Наверное, Нацу никогда не поймет, что творится у нее в голове – заклинательница духов вечно реагировала не так, как положено, упорно понимая его не так.
Например – что такого в том, чтобы заглянуть к подруге? Тем более, не просто так, а по делу – на задание там позвать или последние новости сообщить? Так нет, Люси краснеет, начинает орать и ругаться. А на Хэппи почему-то постоянно вопит, когда кот пытается с ней поболтать. А он ведь ничего плохого не делает – хотя иногда шалит, но это даже весело! И видно же, что ей нравится болтать с Хэппи, но эта странная Люси вместо того, чтобы улыбнуться, снова кричит или плачет…
Нет, Нацу никогда не поймет девчонок. Ну почему Люси – это не Хэппи? Тогда с ней было бы намного легче общаться. Хотя нет, два Хэппи – это скучно. И он столько рыбы не наловит. Получается, ему нравится, когда Люси – это Люси?
От тяжелых философских размышлений парня отвлекла Мира. Официантка снова отчитывала Гажила – несмотря на то, что она специально для него припасла пару мешков отличного металлолома, тот снова в задумчивости съел и миску, в которой лежали железяки, и вилку с ложкой – для самых мелких винтиков и стружки – и даже надкусить кружку. Когда дело касалось исконной вотчины Миры, она становилась настоящей демоницей – и никакого облика Сатаны не надо. И так перепугает до дрожащих коленок и энуреза до конца жизни.
Впрочем, за Гажила, эту железную бошку, Нацу не волновался – у него был иммунитет. Но лучше все же держаться подальше от разборки – Мира же как поезд, снесет и не заметит, и плохо потом еще долго будет…
Уже вылезя из-за барной стойки, Нацу почесал затылок, решая, куда пойти.
В парк? Не хотелось что-то. Там сейчас детишки с мамами гуляют, шумно очень. И снова к нему из-за волос и наряда пристанут… Ну а он виноват, что ему жарко? Да и одежда из огнеупорной ткани – редкая и дорогая штука, только на Востоке водится, так что выбора у него и не было практически… И вообще, ему идет!
Домой – скучно. На рыбалку – но Нацу только недавно с Хэппи ходил, рыбы пока мало, надо подождать, пока мальки подрастут… В лес, тренироваться – не хочется что-то… О, точно! К Люси! Он ее уже давно не видел – где-то неделю уже… И чем она только занимается таким, что даже в гильдию не приходит? Как раз и навестит. И вытащит на какое-нибудь задание – а то так и стухнуть со скуки недолго!
- Эй, Хэппи! Мы идем к Люси! – радостно улыбаясь, сообщил Драгнил коту. Тот привычно отсалютовал, и как был – с рыбой в зубах – полетел за другом. Этой парочке никогда не нужно было много времени на сборы.

***

Нет, если бы рядом была Эльза, Нацу пришел бы намного раньше. И этого бы не случилось. Скарлетт умела вправлять мозги на самых ранних стадиях.
Или если бы Грей не сбежал на задание, то он бы обязательно просек неладное – ледышка умел быть проницательным, когда это требовалось. И дело бы не приняло настолько оглушающий размах. Или, по крайней мере, отморозок знал бы, что с этим делать…
Но у Нацу был только он сам – и это само по себе было катастрофой. А Хэппи в принципе не разбирался в людях – в конце концов, он был котом! И иксид всю свою сознательную жизнь провел с одним огненным убийцей драконов, который и сам-то в людях не разбирался.
Хотя что толку гадать, что бы случилось? Все равно это делу не поможет. А дело было плохо.
Началось все безобидно – с закрытого окна. Ну не хотелось Драгнилу встречаться с хозяйкой, ждать, пока ему откроют дверь и тратить время, поднимаясь по лестнице. Зачем над собой издеваться? Намного проще забраться через окно. Да и Люси не против – была бы, давно начала бы закрывать окно.
Хотя… Сейчас она это и сделала. И это было странно. Да еще и шторы – их же там не было? Или были? Ладно, неважно. Может, Люси просто приболела, вот и закрылась. Тогда к ней тем более надо зайти – другу же плохо!
Хэппи согласился с доводами разума Нацу, согласившись-таки подняться ножками. Что поделать, лапы у кошака были короткими, поэтому лестницы он попросту ненавидел – впрочем, взаимно. После триумфального вскарабкивания на дурацкие и такие высокие ступеньки они были все в царапинах от когтей – и не по одному разу, потому что кот не опускался на четыре лапы, как нормальные кошки, видите ли, это было ниже его достоинства.
В общем, примерно через пятнадцать минут, уломав-таки Хэппи на пыточное устройство, Нацу уже вприпрыжку бежал к квартире Люси. Мало ли, что там с ней? А вдруг и правда плохо? Кот отстал, плетясь где-то позади.
Накрутив себя, Драгнил даже не подумал постучать – попросту выбил довольно хлипкую дверь ногой, врываясь в квартиру. И замер, как был, с поднятой ногой. Перед ним стояла сама Люси.
Ну, в смысле – она просто стояла. Ничего не говорила, не кричала, не дралась – просто привалилась плечом к стене, сложив руки на груди, и сверлила Нацу тяжелым взглядом исподлобья.
Такого приема парень не ожидал – под таким взглядом, хуже, чем у Эльзы, заледенеть можно! Но, вспомнив о цели своего визита, он резко подорвался из довольно нелепой позы. Подскочив к девушке вплотную, он хотел было потрясти ее за плечи, чтобы Люси отмерла и сказала хоть что-нибудь. Но осекся – Люси подняла все тот же тяжелый взгляд на Нацу, отходя на пару шагов.
Растерявшийся Драгнил, неуверенно почесывая затылок, спросил:
- Люси, что с тобой? Ты заболела? Я давно тебя в гильдии не видел, и окно закрыто, и Хэппи лестница не нравится, и глаза у тебя странные… Да, и привет! – выпалил Нацу, вглядываясь в лицо подруги. Та не реагировала, хотя раньше бы настучала ему по голове. Она всегда злилась, когда Нацу говорил все разом… Хотя нет, Люси просто всегда злилась. А тут… Стоит, молчит и смотрит.
И только сейчас Драгнил рассмотрел, как выглядит заклинательница духов.
Сказать, что она выглядела усталой – значит, ничего не сказать. Люси была скорее изможденной, с побледневшим лицом, запавшими щеками и горестно опустившимися уголками губ. Синяки под глазами свидетельствовали то ли о бессонной ночи, то ли о сильной усталости. Из-за бледности слишком явно выделились веснушки, прежде почти незаметные, теперь казавшиеся грязно-серыми пятнами на лице. Вместо кокетливого хвостика сбоку – волосы гладко зачесаны в нелепый хвост сзади, придавая девушке излишне взрослый вид. Одета она была не в любимый домашний комплект – веселые, розовые и короткие вещички – а в спортивную закрытую форму.
- Привет. Прости, я занята, увидимся позже, - устало сказала, тщательно выговаривая все звуки, Люси, отступая еще на шаг.
Нацу непонимающе смотрел на грустную и явно вымотанную девушку, пытаясь уразуметь одну простую вещь – Люси перед ним извинилась. Не накричала, не улыбнулась, не завопила нечто радостное, не наругалась – а извинилась. Это было ненормально. И Драгнил попытался еще раз:
- Люси, я хочу на задание! Тебя уже долго нет, и ледышки нет, и даже Эльза уехала. И сейчас твоя очередь выбирать, и я хочу много монстров! И я голодный, может, ты нас накормишь? – но даже проверенное средство, выклянчивание обеда, не прошло. Раньше бы Люси, поворчав, обязательно бы накормила Нацу и Хэппи, а потом бы обязательно накричала на кота – а просто так! – и смеясь, пошла бы с ним в гильдию. Но сейчас…
Впрочем, что именно изменилось, Нацу не очень-то понял. Просто Хартфелия закатила раздраженно глаза, но, сдержавшись, спокойно произнесла:
- Я послезавтра вернусь в гильдию, тогда и выберу задание. А сейчас, будь добр, оставь меня в покое, у меня дела, - и выжидательно уставилась на парня, будто прогоняла. Хотя почему «будто» - действительно прогоняя!
И главное – не накормила, просто проигнорировав просьбу! С Люси что-то не так – она намного страннее, чем обычно.
- Странная Люси… - протянул Нацу, оглашая результат своих размышлений. – Ладно, тогда я пошел. Только можешь больше не закрывать окно? К тебе заходить неудобно, и Хэппи жалуется, - заискивающе глядя в глаза подруги, попросил Драгнил. Та не отреагировала, просто как-то недовольно покачала головой, рассматривая дверь.
- Теперь придется мастера вызывать… - устало, но почти равнодушно протянула блондинка, не обращая на Нацу никакого внимания, будто он был предметом мебели. Хотя нет – дверь деревянная, а значит, тоже мебель. Но с ней-то Люси разговаривает! Вот это уже обидно!
- Пока, Люси, – насупившись, Нацу резко повернулся, спускаясь вниз по лестнице. Хэппи он встретил где-то на полпути, подхватывая на руки и быстро сбегая вниз по лестнице.
- А что, к Люси мы не зайдем? – спросил кошак, разваливаясь на руках друга. После таких огромных физических усилий, как карабканье по лестнице, не хотелось шевелиться вообще. Так что кот просто лениво приоткрыл один глаз, молчаливо требуя ответа.
- Нет, она не хочет нас видеть, - угрюмо ответил Драгнил, неосознанно сильнее сжимая в руках кошачье тельце.
Люси была слишком странная. Однозначно заболела.

***

Кое-как закрыв за Нацу дверь – замок был испорчен безвозвратно, Люси вздохнула, прислоняясь к стене. Чуть сползла, запрокидывая голову и прикрыв глаза, а потом, резко развернувшись, зло ударила по той же самой стене. Наплевала и на то, что это больно, и на то, что на стене осталось небольшое кровавое пятно – сейчас вовсе не это интересовало девушку.
Ей было плохо, больно и обидно. А еще – Люси чертовски устала. Устала тренироваться днями напролет, устала от круглосуточного призыва духов – до полного истощения магической энергии, такого, когда отрубаешься еще до того, как упала на пол. Устала от балагана, устраиваемого теми же духами, когда она пыталась призывать по нескольку за раз и отрабатывать комбо-атаки на пустыре через пару кварталов. Устала быть сильной и не показывать эмоций. Устала не плакать в подушку – сил не оставалось даже на эту малость, которая бы хоть немного успокоила девушку.
И устала, буквально за пару секунд устала глядеть в эти наивные и радостные серо-зеленые глаза и искать там ложь и неприязнь. Каково это – подозревать друга?
Препаршиво.
Зайдя в комнату, Люси постаралась побыстрее сесть – тело болело после утренней пробежки, или после вчерашней тренировки? Хартфелия уже не различала. Да и вообще, было легче на что-то опираться – голова кружилась, даже непонятно почему.
Стоящий в центре комнаты Локи, которого хозяйка призвала за счет собственной силы, нахмурился, но промолчал. В первый раз – он наорал на Люси. Во второй – отказался приходить. В третий, после серьезной короткой просьбы, согласился поучаствовать в одной из сумасшедших затей Люси, которые она называла «тренировками». Все остальные разы Лео, приходя, просто стоял и молчал, наотрез отказываясь помогать. Если бы он начал драться с хозяйкой, как она того требовала, или хуже того – применять свою силу на мишенях из старых ящиков на том пустыре, то магической силы уходило бы в несколько раз больше. А потерять еще одну хозяйку Локи бы просто не смог. Оставалось только стоять истуканом в квартире девушки, мешая вызывать других духов – все же Лев был слишком сильным и магических сил требовал соответственно – и угрюмо глядеть на глупую девчонку.
Хозяйка – не хозяйка, но какое тут уважение? Из-за собственных комплексов и чьих-то там слов так над собой издеваться? Она помрет такими темпами!
- Люси… - сдаваясь, произнес Локи.
- Что? – резко садясь прямо на кресле, на котором успела с удобством разлечься, радостно, почти как раньше, произнесла девушка. И тут же испуганно зажала себе ладонью рот. – Что? – уже намного спокойней и безразличней произнесла Люси, глядя на опустившего глаза Льва.
- Твоя взяла. Я помогу тебе с тренировками, если ты пообещаешь меня слушаться. Договорились? – с тяжелым вздохом сообщил Локи, отводя глаза от улыбающейся подруги. Вкупе с ее усталым видом, девушка вызывала вовсе не желание улыбнуться в ответ, а острую жалость.
- Договорились! – не обращая внимания на кислый вид парня, кивнула Люси. Не зря она «держала марку» и упорно не разговаривала с ним! Наверняка повлияло то, что она стала спокойней и сдержанней, чем раньше. Теперь-то она точно не отступиться – такие жестокие меры и правда помогают!
Дух еще раз тяжело вздохнул, глядя на пытавшуюся не улыбаться хозяйку. Во что же он вляпался?.. И самое прискорбное – по собственной воле...
И все же, какой же Люси еще ребенок… Ранимый, мнительный, искренний… И так издевается над собой, пытаясь повзрослеть за несколько дней.
Остается лишь один вопрос – ради чего? Или, вернее, кого?

@темы: Фанфики

---

Мини по Дюрарараре

Название: Эффект бабочки
Автор НАСТА.
Бета – Дракон по имени  justinia_rei
Рейтинг - PG-15.
Персонажи - Изая, Шизуо, Селти, Майру и Курури.
Жанр – агнст, дэсфик (!), мистика, экшен, ООС(!).
Размер – мини, закончен.
Дисклеймер: не мое, взяла поиграться.
Предупреждение: Это нечто капитально странное. Я сама такого от себя не ожидала.
Саммари: Обычный переулок, светлый и просторный, вовсе не зловещий. Обычная банда "желтых платков". Хейваджима Шизуо и Селти, просто проходившие мимо. Обычный Изая Орихара с ножом в руках. И две его сестры в заложниках.
Сколько непоправимых ошибок придется совершить, чтобы поймать свой шанс?

Тыкнуть

Изая шел по улице в сторону торгового центра. Его сестрички, близнецы Майру и Курури, подпрыгивая, шли за ним. Информатор пообещал устроить им шопинг – и драгоценные сестры собирались выдавить из него все соки. И все деньги тоже, разумеется. Причем во вполне определенном центре. И, по странной прихоти судьбы этот магазин располагался в Икебукуро.
Естественно, радости это доставляло мало. Орихара не слишком любил магазины, а эту толпу – серую, безликую толпу – он любил еще меньше.
Изае нравились люди. Правда. Те были очень смешными, вечно пытаясь обмануть себя и окружающих. И у них это получалось – и не сказать, чтобы с большим трудом. В конце концов, люди были интересными существами – иногда они могли его удивить.
Но вот серая толпа, настоящее стадо, ни малейшего интереса не представляли. Никакого. Все такие любимые, такие интересные людишки теряли всю свою индивидуальность – пусть и мнимую – в толпе. Игрушки становились непривлекательными.
Да, а еще Изая не любит сутолоку, шум и духоту. Он любит прохладу и тишину. Не так уж много, правда?
Но обещание… Да и сестер расстраивать не хочется. Он и так редко проводит с ними время.
Решив сократить путь, Орихара с девочками пошел по переулку. Он был вполне себе освещенным, вопреки законам жанра. Также был довольно широким и чистым. Только людей было маловато. Но это было легко объяснимо – в этом переулке негде было припарковаться, и подъезды выходили на другую сторону.
Майру и Курури что-то весело рассказывали брату. То ли про сериал бразильский, то ли про подругу… По крайней мере это было очень живо и «про любовь».
Изая кивал, улыбаясь сестрам. Они тоже очень забавные, правда?
Близнецы успели, оживленно жестикулируя, оторваться от него метра на три. Он слишком много философствовал.
И тут послышался странный звук.

***

Изая медленно обернулся. За его спиной обнаружился паренек. С желтым платком на шее.
- И? – Уже не улыбка – усмешка. Орихаре все это очень не нравилось. Возможно, из-за чувства дежа–вю?
- Знаешь, информатор… Кое-кому не понравился твой интерес. Так что мне придется тебя убить.
Изая чуть не рассмеялся. Подросток с грязноватым платком и ножиком угрожает ему?! Изая лучше! Хоть бы и в обращении с ножом: по мальчишке сразу видно – не боец. Уж слишком стискивает рукоять, слишком напряжен.
Боится.
- А сможешь? – мягко интересуется брюнет.
- Смогу, – и твердый взгляд. А руки-то дрожат…
И Орихара складывается пополам – от дикого хохота. Давно его так не «убивали». И это уже настолько смешно – что почти грустно.
Смех резко обрывается.
Поиздеваться над ним? Можно.
Главное, не убивать. На глазах сестер – точно не надо. Маленькие еще.
Кстати, что-то они подозрительно притихли. Испугались?
- Почему ты в этом так уверен? – Он не может обернуться, не может – опасно.
Но…
Краем уха он слышит далекое «Иза–а–а–ая!».
Но это его почти не волнует.
И Орихара оборачивается. Его сестер держат такие же пацаны. Зажав рот и выломав руки. А один из них, постарше на вид, целится из пистолета.
«Странно… Почему я не услышал их шагов, звуков борьбы? Почему?!»
Именно эта мысль успевает промелькнуть в мыслях Изаи. Еще успевает промелькнуть кот на тротуаре, пистолет и расширившиеся от страха глаза сестренок.
Дальше – только острая боль в печени и темнота…

***

Изая медленно обернулся. За его спиной обнаружился паренек. С желтым платком на шее.
- И? – Уже не улыбка – усмешка. Орихаре все это очень не нравилось. Возможно, из-за чувства дежа–вю?
- Знаешь, информатор… Кое-кому не понравился твой интерес. Так что мне придется тебя убить.
Изая чуть не рассмеялся. Подросток с грязноватым платком и ножиком угрожает ему?! Изая лучше! Хоть бы и в обращении с ножом: по мальчишке сразу видно – не боец. Уж слишком стискивает рукоять, слишком напряжен.
Боится.
- А сможешь? – мягко интересуется брюнет.
- Смогу, – и твердый взгляд. А руки-то дрожат…
И Орихара складывается пополам – от дикого хохота. Давно его так не «убивали». И это уже настолько смешно – что почти грустно.
Смех резко обрывается.
Поиздеваться над ним? Можно.
Главное, не убивать. На глазах сестер – точно не надо. Маленькие еще.
Кстати, что-то они подозрительно притихли. Испугались?
- Почему ты в этом так уверен? – Он не может обернуться, не может – опасно.
Сначала надо разделаться с этим… пацаном.
Краем уха он слышит далекое «Иза–а–а–ая!».
Интересно, что же здесь делает Шизу–чан?!
- Проверим? – уверенней скалится мальчишка. Семнадцати нет – определяет Изая. Жаль.
Не оборачиваться.
Быстро достав любимый нож, Орихара настороженно следит за противником. Надо разделаться с ним побыстрее. Иначе…
Не думать.
Шаг вперед – небольшой, мягкий. Чуть вбок. Хищно ухмыльнуться, поймав взгляд соперника. Еще несколько шажков – быстрых, очень быстрых – и противник щеголяет порезом на груди и предплечье.
И тут раздаются торопливые шаги. Слишком знакомые шаги.
- Бло–о–оха! Я тебе уже го…
Блондин осекается.
Не каждый день увидишь дерущуюся блоху.
Точнее, не так. Дерется он не так уж и редко. Но вот то, что за его спиной… Девочки. Их держат парни с желтыми повязками, наставив пистолет и зажав рты.
Заложники?
Стоп. Это же блоха. Самая хитрая, изворотливая и беспринципная сволочь в Токио. Наверняка ему на них наплевать. Дураки эти повязочники – не знают, с кем связались.
Может, предупредить?.. Но эта блоха наверняка знает. Да и на заложников ему любых плевать.
И Шизуо принялся наблюдать. А что здесь еще делать? Блоха разберется с повязочниками, и уж тогда он станет разбираться с блохой. А заложники…
Все равно – сейчас он ничем не поможет. А на заложников Изае точно плевать – поняв это, их отпустят. Так какая разница?
Успокоив себя таким образом, блондин наблюдал за дракой издалека, не собираясь шевелить и пальцем. Наоборот, закурил сигарету и привалился к грязноватой стене – так, чтобы видеть всю картину боя, но достаточно далеко, чтобы оставаться безучастным.
А блоха вел себя слишком странно. Он не усмехался, как обычно – скорее, эта гримаса напоминала безумную улыбку маньяка, до жути ласковую. Или оскал дикого животного. Каждый видел что-то свое – вот только все пугались одинаково.
Один вскрик – и Изая оборачивается, замешкавшись на секунду. Девочка, сосредоточенно дергавшая руками, валится прямо на грязный асфальт, нелепо, как сломанная кукла – прямо лицом, не подставив руки…
И дикий, звериный полувой–полурык второй, пытающейся прогрызть пальцы парню в дурацкой бейсболке…
А Изая получает битой по ноге – со смачным хрустом ломается кость, и карие глаза невозможно расширяются…
И Шизуо застывает на секунду, ясно понимая – заложники были не зря, блоха и вправду…
Но он опоздал.
Сигарета ломается пополам. Вторая девчонка обвисает на руках у чертового похитителя, а на голову блохи опускается арматура.

***

Шаг вперед – небольшой, мягкий. Чуть вбок. Хищно ухмыльнуться, поймав взгляд соперника. Еще несколько шажков – быстрых, очень быстрых – и противник щеголяет порезом на груди и предплечье.
И тут раздаются торопливые шаги. Знакомые шаги.
- Бло–о–оха! Я тебе уже го…
Блондин осекается.
Не каждый день увидишь дерущуюся блоху.
Точнее, не так. Дерется он не так уж и редко. Но вот то, что за его спиной… Девочки. Их держат парни с желтыми повязками, наставив пистолет и зажав рты.
Заложники?
Стоп. Это же блоха. Самая хитрая, изворотливая и беспринципная сволочь в Токио. Наверняка ему на них наплевать. Дураки эти повязочники – не знают, с кем связались.
Предупредить, может?.. Но эта блоха наверняка знает. Да и на заложников ему любых плевать.
Хотя…
Блоха не оборачивается, только все быстрее работает ножом, изгибаясь в самых причудливых позах, быстро, быстро, а глаза прямо пылают холодом – не будь он так серьезен, точно бы подумал про жидкий азот или еще какую глупость…
Однажды, на улице, гоняясь за блохой, Шизуо уже привычно схватился было за холодильник. Он искрил и явно был неисправен, но в пылу погони на это было как-то наплевать.
А потом из какой-то трубки, которую он случайно порвал, хлынул этот самый жидкий азот.
Тогда, разглядывая черное пятно на руке, не сходившее почти три месяца, Хейваджима и решил – холод так же опасен, как и пламя. Если не сильнее.
Сейчас глаза Изаи так и полыхали этим холодом.
И Шизуо понял – это не его бой. Сунься он хоть на пару шагов вглубь – и блоха порвет и его, как мать, защищающая детеныша.
Он повернулся спиной и пошел обратно, чуть не столкнувшись с Селти у выхода из проулка.
А за его спиной падал Изая с заточкой в печени, оглянувшийся на шорох. Только вот Хейваджима этого уже не видел.

***

- Бло–о–оха! Я тебе уже го…
Блондин осекается.
Не каждый день увидишь дерущуюся блоху.
Точнее, не так. Дерется он не так уж и редко. Но вот то, что за его спиной… Девочки. Их держат парни с желтыми повязками, наставив пистолет и зажав рты.
Заложники?
Девочки? Стоп, те косички… Две штуки, слишком хорошо знакомые. И их удерживает какие-то парни в желтых платках. Цветная банда, блоха – ничего нового.
Но вмешивать девчонок…
И Шизуо, взбесившись из-за неожиданно пришедшей в голову мысли – «А что бы сказал брат?» – сжимает кулаки.
Сигарета, будто издеваясь, ломается в пальцах слишком легко. И ботинок будто самостоятельно втирает никотиновую палочку в асфальт – без участия разума – а сузившиеся глаза пристально рассматривают окружающую композицию.
Решение приходит мгновенно, и водосточная труба – не целиком, от силы треть, ну и черт с ней – летит чуть повыше голов девчонок.
Но не успевает – блоха, извернувшись, проводит неплохой удар снизу вверх, в челюсть одному из подростков – и тот своим телом сбивает прицел. Труба вместе с мальчишкой падает где-то в стороне – а Хейваджима лишь разочарованно порыкивает, понимая, что придется вручную.
И врезается в толпу, почти на бреющем полете – и получает еще и от блохи.
Не доверяет – и правильно делает.
Шизуо, оскалившись, вовсю работает кулаками, не отвлекаясь на сторонние факторы – и слишком увлекается.
Очухивается он слишком резко, от странного полувздоха–полувсхлипа блохи, так странно–громко звучащего во внезапной тишине.
Поднимая голову, он уже знает, что увидит – девочек, свернувшихся на асфальте. Сквозь руки, прижавшиеся к животам, виднеется все обширнее расползающееся кровавое пятно.

***

Заложники?
Девочки? Стоп, те косички… Две штуки, слишком хорошо знакомые. И их удерживает какие-то парни в желтых платках. Цветная банда, блоха – ничего нового.
Но вмешивать девчонок…
И Шизуо, взбесившись из-за неожиданно пришедшей в голову мысли – «А что бы сказал брат?» – сжимает кулаки.
Сигарета, будто издеваясь, ломается в пальцах слишком легко. И ботинок будто самостоятельно втирает никотиновую палочку в асфальт, без участия разума, а сузившиеся глаза пристально рассматривают окружающую композицию.
Решение приходит мгновенно, и водосточная труба – не целиком, от силы треть, ну и черт с ней – летит чуть повыше голов девчонок.
А блоха, смерив его внимательным взглядом, на секунду отворачивается, сворачивая челюсть одному из парней. И до странности напрягается всем телом, услышав противно–чавкающий звук.
И Изая оборачивается. Он просто не может не обернуться – он знает ведь, знает, что Шизу–чан не убийца, он как зверь, он не стал бы вредить детям… Он как рыцарь, из тех старинных романов – а Орихара там дракон, его надо убивать, а вот прекрасных принцесс-близнецов трогать нельзя – но все равно оборачивается.
Труба прилетела точно в цель, достаточно тяжелая, чтобы не заметивший вовремя опасность парень разжал от неожиданности руки.
Девочки, странно покачиваясь – наркотики или еще что такое? – идут к Изае.
Только поздно. Он зря обернулся.
На спине и груди расползается кровавое пятно. У кого-то из банды был пистолет, и неуравновешенный подросток все-таки выстрелил.
Где-то вдали послышался шум драки – Шизу–чан так несдержан! Майру и Курури кое-как шли вперед, поддерживая друг друга.
Изае было уже все равно. Он был мертв.

***

Сигарета, будто издеваясь, ломается в пальцах слишком легко. И ботинок будто самостоятельно втирает никотиновую палочку в асфальт, без участия разума, а сузившиеся глаза пристально рассматривают окружающую композицию.
Решение приходит мгновенно – и водосточная труба – не целиком, от силы треть. Ну и черт с ней – летит чуть повыше голов девчонок.
А блоха, смерив его внимательным взглядом, на секунду отворачивается, сворачивая челюсть одному из парней. И до странности напрягается всем телом, услышав противно–чавкающий звук.
Вот только Шизу–чан, рванувшийся в рукопашную с таким диким оскалом и почти привычным бешенством в глазах, разбивает странную тишину – ему что, уши заложило посередине боя? – и он неимоверным трудом подавляет желание оглянуться.
И подныривает под очередной замах, выбивая подсечкой опору из-под ног парня с фомкой. Потом – подпрыгнуть, резким ударом в шею ошеломить противника, выбить пистолет…
И схватить его, быстро, прокручивая в пальцах, перенаправляя на них же.
Подростки, поначалу не заметив оружия, остановились на секунду.
Но Шизу–чан все испортил, продолжая драться там, за спинами этих парней. Их оставалось уже немного, но…
Этого хватило, чтобы оцепенение спало, и парнишки снова ринулись в ближний бой. Но не все – пара осталась стоять.
Впрочем, Орихаре было все равно. Он все так же плясал с флик–лезвием, стараясь задеть, ошеломить, обезвредить – вывести из строя как можно быстрее.
На убийства банально не хватало времени.
А те двое, застывшие на месте, достали оружие.
Первым упал Шизу–чан. Судя по матерному воплю, ему прострелили правую руку.
Вторым упал Изая. Пуля попала точно в лоб. Он уклонился даже слишком хорошо – из трех пуль в него попала всего одна.
Но ее хватило.

***

Вот только Шизу–чан, рванувшийся в рукопашную, с таким диким оскалом и почти привычным бешенством в глазах, разбивает странную тишину – ему что, уши заложило посередине боя? – и он неимоверным трудом подавляет желание оглянуться.
И подныривает под очередной замах, выбивая подсечкой опору из-под ног парня с фоской. Потом – подпрыгнуть, резким ударом в шею ошеломить противника, выбить пистолет…
И схватить его, быстро, прокручивая в пальцах, перенаправляя на них же.
Подростки, не заметив сначала оружия, остановились на секунду.
Но Шизу–чан все испортил, продолжая драться там, за спинами этих парней. Их оставалось уже немного, но…
Этого хватило, чтобы оцепенение спало, и парнишки снова ринулись в ближний бой. Но не все – пара осталась стоять.
Изаю насторожило что-то в этом – то ли смутное чувство дежа–вю, то ли просто плохое предчувствие… Он и себе бы не смог внятно объяснить...
Поэтому одна из арматурин, валявшихся вперемешку с телами уже уложенных противников и прочим хламом, полетела прямо в них.
Парень слева, истинный заморыш, покачнулся. Второй, наоборот, качок – спортсмен? – прицелился тщательнее.
Изая был настороже. И вовремя отпрыгнул.
Пули прошили одного недоумка с железным прутом – бедро насквозь, если не артерия – то выживет – и бестолково чиркнули по асфальту и еще одной железяке.
Шизуо увернуться не успел.
Мата не было слышно – пуля пробила сердце.
Он умер мгновенно.

***

Вот только Шизу–чан, рванувшийся в рукопашную, с таким диким оскалом и почти привычным бешенством в глазах, разбивает странную тишину – ему что, уши заложило посередине боя? – и он неимоверным трудом подавляет желание оглянуться.
И подныривает под очередной замах, выбивая подсечкой опору из-под ног парня с фомкой. Потом – подпрыгнуть, резким ударом в шею ошеломить противника, выбить пистолет…
И схватить его, быстро, прокручивая в пальцах, перенаправляя на них же.
Подростки, не заметив сначала оружия, остановились на секунду.
Изая оскалился в лучших традициях Шизу–чана. Тот тоже застыл, угрожающе подняв кулаки – но не двигаясь.
Его тоже преследовало странное чувство, что он это уже где-то видел.
И какое-то шестое чувство подсказывало ему, что рыпаться не стоит.
Орихара повел пистолетом, угрожающе–медленно задерживаясь взглядом жестких глаз на каждом из почти двадцати парней.
Уже толпа, уже не индивидуальности. У толпы на опасность две реакции – агрессия и паника.
Либо атакуют, либо побегут. Их больше, второй вариант невозможен.
И один заводила, прокричав что-то невнятное, но определенно подбадривающее шагнул вперед.
Изая хотел его окоротить. Хватило бы выстрела под ноги – одна демонстрация, и все – они бы и правда побежали.
Хищники всегда чувствуют хищников. А сбившиеся в стайку шакалы всегда знают, когда стоит отступить с дороги львиного прайда.
Пистолет оказался на предохранителе.
Заостренный кончик фомки полоснул по лицу, разрывая нежные ткани.
Сестры так и остались сидеть на асфальте сзади – ноги не держали. Им явно вкололи наркотики.
Шизуо дрался с остатками банды – их было немного, он быстро справился.
А Изая смог только невнятно простонать и отключиться из-за болевого шока.
Орихара ослеп. Навсегда. Вытекшие глаза не вернешь даже с помощью лазерной хирургии.

***

Орихара повел пистолетом, угрожающе–медленно задерживаясь взглядом жестких глаз на каждом из почти двадцати парней.
Уже толпа, уже не индивидуальности. У толпы на опасность две реакции – агрессия и паника.
Либо атакуют, либо побегут. Их больше, второй вариант невозможен.
И один заводила, проорав что-то невнятное, но определенно подбадривающее шагнул вперед.
Изая хотел его окоротить. Хватило бы выстрела под ноги – одна демонстрация, и все – они бы и правда побежали.
Вовремя заметив, Орихара снял пистолет с предохранителя. Провидение, не иначе, толкнуло под руку. Страшно подумать, что бы случилось, не заметь он вовремя злосчастного рычажка.
Один выстрел, другой… Хватило трех.
Третий прострелил плечо самому здоровому. Наверное, его вопли так напугали банду. Они, нервно оглянувшись на Шизуо, сбежали – и правильно сделали, в общем-то.
Но теперь… Что-то было совсем не так.
И что теперь делать с Шизу–чаном?
Тот же брезгливо встряхивал руками, будто на них налипла какая-то грязь. И упорно не смотрел на Изаю.
Он чувствовал – он должен что-то сказать. Немедленно – иначе Хейваджима попросту уйдет. Что-нибудь…
Но слова не идут на ум. Только… Да, пожалуй, это лучший вариант.
- Шизу–чан, ты отлично справился! Только вот зря влез – это были мои разборки. Но все равно, спасибо тебе – снова помог мне сделать грязную работу…
И Изая знает – сказать он был должен вовсе не гадости. Потому что… Потому что он и правда сейчас уйдет.
А Шизуо, странно посмотрев на него – долгим, усталым взглядом, будто разочаровавшись – встряхивает головой и просто уходит. Не оборачиваясь и не прощаясь.
Орихара долго смотрит вслед, не понимая, что же не так – и вспоминает, где он и в каком виде, только услышав звук сирен. Сбежать он не успевает – с девочками на руках…
За массовое убийство, нанесение тяжких телесных повреждений и прочим статьям его отправляют в тюрьму на семнадцать лет.
Срок уменьшают на три года – он ведь находился в состоянии аффекта, защищая сестер.

***

Один выстрел, другой… Хватило трех.
Третий прострелил плечо самому здоровому. Наверное, его вопли так напугали банду. Они, нервно оглянувшись на Шизуо, сбежали – и правильно сделали, в общем-то.
Но теперь… Что-то было совсем не так.
И что теперь делать с Шизу–чаном?
Тот же брезгливо встряхивал руками, будто на них налипла какая-то грязь. И упорно не смотрел на Изаю.
Он чувствовал – он должен что-то сказать. Немедленно – иначе Хейваджима попросту уйдет. Что-нибудь…
Но слова не идут на ум. Просто вязнут на языке, застревают комком в горле…
И единственное, на что хватает Изаю, это хриплое, но искреннее «Спасибо».
Хейваджима долгим взглядом поверх очков смотрит на него, потом слегка кивает… И уходит.
После него остается ощущение правильности сделанного выбора. И небольшой недосказанности. Как же глупо.
Они друг другу ничего не должны – твердит себе Орихара, вызывая такси. Не общественное, а частное – телефон надежных ребят давно забит в записную книжку.
Они друг другу ничего не должны – твердит он себе, затаскивая отключившихся близнецов в машину.
И они действительно ничего друг другу не должны. Поэтому Орихара использует компромат на одного важного чиновника, чтобы его имя не всплывало в хрониках.
Хватило одного подозреваемого, чьи отпечатки остались на месте преступления. Хейваджима Шизуо.
Приговор – двадцать лет. Его признали полностью вменяемым. Состояние аффекта никто не доказал.

***

Он чувствовал – он должен что-то сказать. Немедленно – иначе Хейваджима попросту уйдет. Что-нибудь…
Но слова не идут на ум. Просто вязнут на языке, застревают комком в горле…
И единственное, на что хватает Изаю, это хриплое, но искреннее «Спасибо».
Хейваджима долгим взглядом поверх очков смотрит на него потом слегка кивает… И уходит.
После него остается ощущение правильности сделанного выбора. И небольшой недосказанности.
И это прямо-таки заставляет Изаю усмехнуться и бросить ему в спину:
- Эй, а ты чего помогать-то полез? Я ведь тебе враг?
Но получилось не насмешливо, а неожиданно серьезно.
И Изая знает – ответ для него просто чудовищно важен.
- Близнецов пожалел. Они не виноваты, что у них брат – сволочь, – почти дружелюбно отзывается Шизуо, поворачиваясь к брюнету.
А тому внезапно становится легче. Недосказанность ушла, и все – так, как и должно быть.
Они выпутались. Майру и Курури живы.
И на волне легкости и хорошего настроения он подначивает вновь нахмурившегося Хейваджиму:
- Тогда помоги до конца – девочек надо до машины дотащить.
И Шизу–чан с немного округлившимися глазами наблюдает за тем, как Орихара деловито о чем-то договаривается по телефону, а потом поднимает одну из сестер на руки, кивая Хейваджиме на другую.
И тот несколько удивленно, но все же осторожно поднимает хрупкое, но, к счастью, невредимое тело – и несет к выходу из переулка, и автоматически садится в то же такси…
В себя он приходит только вечером. Он так и остался у блохи – нужно было помочь. Так что он пил чай со вкусным печеньем на его кухне – огромной и будто нежилой, абсолютно футуристического вида – и вовсе не рвался эту самую блоху прибить.
Может, виноват был вовремя возникший, будто из ниоткуда, Шинра – будто парламентер, умудрившись добиться краткого примирения двух старых врагов.
Может, виновата была блоха – он не язвил, глубоко уйдя в свои мысли. Кажется, он действительно боялся за сестер.
А может, виноват был сам Шизуо – он, до странного мирный, был будто в тумане. И ему не хотелось спорить или драться – сегодняшняя драка отняла столько сил, будто он дрался раз десять, не меньше…
И Орихара, помня о том, что Шизу–чан ему помог и о том, что он теперь должен ему, уговорил полицию проигнорировать отпечатки пальцев, найденных на «месте преступления».
Драку списали на бандитские разборки, пообещав найти преступников в кратчайшие сроки.
А Изая, выпроводив и Шинру, и Шизу–чана из своего дома, только устало вздохнул. Сегодня был – определенно – очень странный день.
И может быть, его стоило бы и повторить – исключительно тет-а-тет с Шизуо, не впутывая девочек и доктора. Тихий и неагрессивный Хейваджима, как это ни странно, нравился Изае.
Да, определенно – стоит и повторить.
Не каждый день замечаешь новые стороны в уже, казалось бы, полностью изученных врагах. А Шизу–чан его лучший враг, определенно!
Ведь только его – единственного из всех людей – Орихара ненавидит.

***

Не торопясь, Селти вырулила из этого же переулка всего через пару минут после того, как парочка самых заклятых врагов его покинула. В очередной раз.
Случайно наткнувшись на сцену того, как их убивают – раз за разом, будто сговорившись – Селти не смогла проехать мимо. Она хотела, чтобы эта парочка оставалась жива и здорова.
И ей пришлось менять реальность столько раз… Отматывать время в обратную сторону, менять события – пока наконец-таки не был найден единственно верный вариант.
Мироздание любит сталкивать людей лбами. Сколько раз уже эта парочка общими усилиями выкарабкивается из самых безнадежных ситуаций? И не сосчитать. А сколько раз они умирали, пока не достигли хотя бы такого – хрупкого и ненадежного – взаимопонимания?
Мироздание – коварная штука. Любит намекать и давать шансы – и лучше понимать такие намеки сразу, иначе все может кончиться раз и навсегда. Впрочем, Изае и Шизуо это не грозит – вместе они составляют впечатляющий дуэт. И даже то, что принято называть Судьбой, продолжает давать им шансы до самого конца.
Если бы у Селти была бы голова, она бы обязательно улыбнулась.
А еще, будь у нее голова, она бы запомнила – все эти ужасные варианты развития событий и смерти, смерти, смерти…
Иногда и к лучшему, что она снова и снова забывает этот ужас – думает Селти, выруливая из переулка.
И вот уже мчится по ночной магистрали, недоумевая – как же так вышло, что она потратила впустую несколько часов? Интересно, зачем ей понадобилось столько времени рассматривать пустой переулок?

***

А в банке с формалином тепло и чуточку нежно улыбается голова Селти. Когда она вернется к хозяйке, та обязательно все вспомнит…

Вопрос: Спасибо?

1. Да =)		7	(100%)
Всего:		7

@темы: Фанфики, разное, бред

---

Начать с понедельника. Глава 4.

Название: Начать с понедельника.
Автор НАСТА.
Бета – Дракон по имени  justinia_rei
Рейтинг - PG-15.
Пэйринг – в дальнейшем планируется Канда/Аллен, и побочные.
Жанр – экшен, детектив, слэш, юмор, драма, агнст, даркфик, АУ, ООС (!!!).
Размер – планируется макси, в процессе.
Дисклеймер: мир принадлежит Хосино Кацуре.
Предупреждение: Очень странный авторский стиль. Можете бить тапками – оно того стоит. Сама в ужасе.
От автора: Время – после арки в Эдо. Муген починили, раны залечили, и тут надвигается инспектор Рувелье.
Саммари: Что делать, если вся жизнь полетела в тартарары? Апостол Бога, Экзорцист, прошедший критическую точку – и вдруг лишается всего. Чистой силы, Ноя внутри, смысла жизни… Что остается человеку, знающему только войну? Начинать свою собственную войну – против всего мира.

Глава 4.

Глава 4.

Окончание нового сна – мой безнадежный финал.
Но я знаю, что в ту же секунду начнется нечто иное – быть может, новый конец, слившийся с началом? Почти чужой, но близкий и понятный – почти родной. И осознание этого … Убивает.
Кажется, я все же герой – да-да, тот самый, из трогательных детских сказок с неоправданно–счастливым окончанием.
Там всех спасают прекрасные герои – знаете ли, рыцари в дурацких тяжелых латах уже давно не в моде. Людям нужны другие персонажи – спасающие страну, мир и красавицу в придачу. Прямо как в старой сказке про Снежную Королеву и какого-то мальчика – теперь я себя чувствую тем самым ребенком, который все никак не может понять, отчего так холодно и пусто в груди…
Я, наверное, все же герой. Только этим можно объяснить то, что я еще жив.
Не знаю даже, почему.
Почему же я так цепляюсь за редкие проблески не–темноты? Здесь есть лишь она – спокойно–отрешенная и вечная. Но иногда – очень редко, почти никогда – есть и что-то другое. Я не могу понять, почувствовать, в чем же это чертово отличие – но оно есть.
Может быть – просто отвык от реального мира.
Я не знаю, почему мне холодно.
Наверное, потому что мне больше не ради кого идти вперед?
Мана умер. А лица других хороводом проносятся перед мысленным взором, кружат, смазываются в неразличимое цветное – темное, черт побери, тут же нет никаких цветов! – пятно…
Хотя… Есть что-то еще, что-то другое. Какой-то странный проблеск среди этого хоровода – еще более темный, чем остальные.
Но он настолько мимолетен, что просто обжигает надеждой – и снова мелькает где-то далеко. Сволочь.
А я снова выныриваю – ненадолго, на чуть-чуть – хотелось бы сказать «одним глазком», вот только это лишь мечта. И снова упорно карабкаюсь обратно, в эту пресловутую не–темноту. Там хотя бы как-то… разнообразней.
Кажется, я нашел причину двигаться – мне просто-напросто скучно.
Да, точно. Идеальная причина для жизни – умирать слишком скучно. Но в моем случае – весьма правдивая. Ненавижу эту чертову скуку. Не могу ничего не делать – мне проще сопротивляться и рвать жилы в призрачной надежде на хоть какое-то изменение ситуации.
И да – мне все еще ужасно скучно. И больно. О, как раз то, о чем я почти забыл – выныривать мне ужасно больно.
Сначала – тонкие лапки, ломкие, сухие и острые на концах, будто у пауков – они будто забираются под кожу, щекочут там, словно что-то разыскивая, и это невообразимо, тошнотворно мерзко. Затем боль – неостановимая, неотвратимая боль, вгрызающаяся в плоть сильнее, чем когти любого из чудовищ. И как будто холод течет по венам – жидкий, густой, обжигающий качественнее самого жгучего пламени, ведь холод куда осторожней и вкрадчивей. Обволакивает каждую клеточку, пробирается внутрь, оставляя черные пятна обморожений. Туманит мозг и выпивает остатки сломленных сил – но я справлюсь, я не сдамся… Не в этот раз. Быть может, в следующий раз я уже не смогу выбраться – но сейчас я не остановлюсь. И, оставляя приличный клок сил, которых и без того немного, я выбираюсь.
А вот теперь боль – настоящая. Все тело болит – тупо, надсадно, но лучше пусть будет так – реально до усталой невозможности терпеть. Это куда лучше, чем кормить обещаниями безумного и голодного пса – холод – не надеясь выбраться.
И я разлепляю сухие, искусанные губы – больно, как же мне больно, но это совсем не умаляет моей радости от того, что я сейчас здесь, в настоящей реальности. И пытаюсь пошевелится, хоть что-то сделать, ведь мне все так же скучно – но рука болит так, будто с нее содрали кожу, а потом проткнули в трех местах – насквозь, до дыр с противно–рваными краями – все равно это намного меньше, чем тогда, в той бамбуковой роще… А пальцы едва шевелятся, и раздаются звуки, которые я снова разбираю с трудом, зато запахи прекрасно чувствую – сейчас в комнате не меньше трех человек, а то и все пять. И мне снова больно – кажется, со мной что-то делают.
Но все же – как я устал от всего этого шума, от выматывающей боли и безнадежности в мыслях. Скорее бы все это закончилось, что ли.
Наконец я вновь проваливаюсь в почти привычную тьму.

***

Затем «пробуждения» стали чаще. Я уже почти мог издать какой-то хриплый звук, больше похожий на… Не знаю даже, на что – но точно на что-то мерзкое, я в этом уверен.
Усталость не отпускала. Хуже было только в шахте – там на меня жутко давили стены, потолки, темнота и тишина… Хорошо то, что пока я там работал – я был на подхвате и в саму шахту спускался редко, только на авралах. Но там я уставал от целого дня махания киркой, перетаскивания камней, слишком тяжелых для моих тонких, но цепких рук. Я тогда напоминал больше обезьянку – облезлую, мелкую, отощавшую, но живучую. Такая выживет где угодно, урвет себе еще кусочек хлеба, снова выживет – везде, в любых условиях…
А сейчас я больше напоминаю гусеницу. Ленивое, жирное тельце, которым и ворочать-то получается с трудом – и то, что еще им движет, только тонкие волоски, ничтожно маленькие по сравнению с тушей.
Правильно. Все, что у меня есть – уверенность.
Я едва мог дышать – от простейших действий в висках нарастала тупая боль, а где-то в горле билось сердце. И снова, снова, снова – карабкаться вверх, с усилием цепляясь за оттенки чувств, отделяя реальные от вымышленных, сортируя темноту по оттенкам и отчаянно принюхиваясь, пытаясь хоть что-то уловить…
И так продолжалось до тех пор, пока я все-таки не смог открыть глаза.
По настоящему, без этих чертовых бинтов – может быть, их уже сняли, или еще что… Но главное – я мог видеть и даже – хоть и недолго – оставаться в сознании.
И тогда она пришла в первый раз.
Медсестра – молоденькая девушка с рыжеватыми волосами до плеч, мелодичным голосом и запахом малины и меда.
Не люблю мед.
Но она мне нравилась. Все время была добра ко мне, кормила с ложечки и улыбалась. А еще – говорила.
Она постоянно говорила – о том, как прошел день, что снаружи уже вовсю зацветают клумбы и растет молодая трава, что ее начальница ею очень довольна, и что она видела во-от такую шаль, красивую, с цветами…
И мне становилось лучше. Мне нравилось слушать ее – несмотря на головную боль.
Но что такое боль по сравнению осознанием того, что ты – живешь?
И пусть от непрекращающейся болтовни хочется умереть – ну заткнись же уже, заткнись хоть на секунду, замолчи, перестань – я просто улыбался.
Господи, ты знаешь – я все еще жив. И это стало для меня лучшим подарком.
Может быть, все дело было в том, что я просто не мог говорить – и не мог вежливо попросить ее замолчать. И это… Раздражало.

***

Ко мне постоянно приходят врачи. По крайней мере, я так думаю – белые халаты и профессиональный взгляд, как на ободранную коровью тушу на скотобойне, подвешенную за ноги на ржавый крюк – говорят сами за себя.
Из меня выкачивают, кажется, литры крови. Пару раз мне разрезали живот, руку и зачем-то голову – прямо на затылке. И что же они хотели там найти, интересно?
Ах да, мне обрезали волосы. Несильно – но они ощутимо стали короче. Или они попросту отросли за то время, пока я лежал здесь? Неважно – вот что я решил, провожая глазами белесые пряди на полу, заметаемые той самой медсестрой.
Неважно – повторял я себе, сжимая в правой, почти незабинтованной – только предплечье и кисть, не пальцы – руке тонюсенькую прядку.
И надо мной, похоже, ставили опыты – на лечение это походило мало. Какой же дурак назовет лечением втыкание в собственное тело целой кучи длинных тонких игл? Я чувствовал, как они все вонзаются в меня – и даже приоткрыл глаза в конце истязания, чтобы на это посмотреть. Выглядело красиво – они качались в такт дыханию, вдох-выдох, волна за волной, и было так красиво… Если не было бы так больно.
Я почти не открывал глаза. Резкий больничный свет больно бил по ним, да и запахи говорили мне об окружающем намного четче. Кажется, я стал слишком полагаться именно на запахи. Зрение почти недоступно, слух подводит, а осязание ничего не дает – просто лежу без движения.
Что касается последнего чувства – вкуса, то оно будто атрофировалось. Вся еда, что так заботливо, не прекращая болтать – и как же надоела, заткните же ее хоть кто-нибудь – по ложечке запихивала в меня медсестра, была будто бы серой. Невыразительной. Я не получал наслаждения от еды – и не мог себя заставить съесть столько же, сколько раньше. Три-четыре порции стало моим пределом – и это при терзающем меня голоде! И единственное, что мне осталось – подолгу принюхиваться к каждой ложке, к каждому куску, пытаясь вспомнить вкус…
Безрезультатно.
А эксперименты продолжались, часто, слишком часто – но и мне становилось лучше, я уже почти не проваливался в темноту – просто переставал принюхиваться. Цепляешься за этот мир – но сам ты снаружи. Ослабляешь контроль – и падаешь в темноту. Логика проста и бесчеловечна.
Пока не пришел он.
Логика перестала быть однозначной. Перестала быть простой и понятной.
Смотритель Комуи.

***

Моя жизнь раскололась на две неравные части.
Да, знаю, я уже так думал – до смерти Маны и после, до встречи с Учителем и после, до того, как отправился в Главное управление и после, до ворот Ордена и Мугена у горла и после…
Но это все фикция. Подделка, что-то ложное и до жути похожее на правду… Но все же не то.
Жизнь раскололась на две части – до этого разговора и после. Поворотный момент, да? Так это именно он.
Здесь я осознал, что моя дорога – та самая, по которой раньше шел вперед, обрывается. Вот просто раз – и все. Травка зелененькая, цветочки симпатичные, бабочки летают – красота!
Никогда не думал, что жизнь закончится вот так – буднично и просто. Хотя… Чего я, собственно, ожидал? Фанфар и цветов? Трогательно рыдающих всех членов Ордена поголовно, выстроившихся у моей кровати с шелковыми платочками? Они ж здесь просто-напросто передавят друг друга – палата мелкая, будут, как сардины в бочке…
Впрочем, это совсем неважно. Куда важнее понять – а что же дальше?
Я просто лежал и смотрел в стенку. Голову уложил набок, сдунув мешающие – не лысый, все же – пряди с лица и рассматриваю штукатурку – красивая, кстати. Ровная почти, белоснежная, ни трещинки, ни бугров – или это просто у меня все в глазах расплывается? И почему, интересно?
Просто тогда – всего пару часов назад, надо же! – появился Комуи–сан.
Наверное, ему сказали, что я очнулся – просто мне стало любопытно, и пришлось открыть глаза. И даже получилось что-то прохрипеть медсестре вполне внятно – не зря она меня поила каким-то отваром. Я сам не чувствовал ни вкуса, ни улучшений – это она заявила, что это именно отвар мне помог.
Я тогда прошептал: «Замолчи».
Она кивнула с обидой – но мне все равно. Слишком она мне надоела – так сильно, что я уже не могу это терпеть. Хотя я все же благодарен ей. Я уже говорил об этом? Ну и к черту. Медсестра убежала из палаты, а я так и не стал закрывать глаза. У меня было на редкость хорошее настроение – мне так не хватало тишины все это время!
А вернулась с Комуи–саном.
- Как себя чувствуешь, Аллен–кун? – послышался до боли знакомый голос. Я обрадовался Смотрителю, как родному. Одновременно с ним в палату внесли еду, но Комуи – да-да – я радовался больше.
Медсестра больше не хочет меня кормить, плюхая на коленки поднос и миску. Вилка, звеня, скатывается к краю подноса. Похоже, я сегодня не поем – пальцы практически не слушаются, не зацепить эту вилку… Собственно, поэтому я Смотрителю обрадовался больше – нет смысла радоваться еде, которую не можешь съесть.
Хотя нет. Тяжело вздохнув, девчонка все же берет вилку и всовывает в мои пальцы. Мне почитать ее как спасительницу?
- Я в порядке, - неразборчиво промычал я.
- Точно? Голова не болит? – странно, слишком уж странно. С чего бы настолько сочувствующий тон? Мне же, кажется, стало лучше – а впечатление такое, что я при смерти.
Хотя, прислушавшись к тупой боли в голове и нудно ноющей руке, я понял, что недалек от истины. Но есть хочется больше, чем страдать… Или же нет?
Стоп. Мне плохо – я голоден до режущей боли в желудке. Но тогда почему я съел все с четырех тарелок и сейчас медленно доедаю пятую?!
Почему же я больше не хочу есть? Желудок удовлетворенно урчит, я вроде бы сыт… Но съел очень мало даже по обычным меркам, не то, что по «аварийным».
- Немного. Комуи–сан, что со мной было? – наконец решаюсь задать вопрос.
- Ты… Заболел. Очень сильно, и… - с явным трудом подбирая слова, все в той же заботливой манере, которой говорят с маленькими детьми и истеричками, начал Смотритель. Я не дождался и перебил:
- И чем я мог таким заболеть?– почти закричал я. Правда, горло было еще сорвано, так что относительно громким осталось только первое слово, остальные слились в трудноразличимый сип. Но меня каким-то чудом поняли.
- Не беспокойся, все уже в порядке, - меня ведь действительно уговаривают, как маленького ребенка. Хотя своими воплями я оказался ближе к истеричке… О да, отличная перспектива.
Но… Мне так и не ответили ни на один вопрос. Может быть, попробовать еще раз?
- Когда меня выпишут? – осторожно интересуюсь.
- Как только поправишься. Ты сильно ослабел, Аллен-кун, тебе нужен покой, - и почему такое ощущение, что, несмотря на мягкость уговоров, выбора у меня как такового и нет?
- Сколько я уже так лежу? Я не помню… - давлю на жалость. Грязный прием, мне и самому противно, но…
- Несколько дней. Тебе действительно было очень плохо, - вот голос становится жестче. Надоело уговаривать? Ладно, я не капризный. Сменим тему на нейтральную?
- А когда я смогу ходить на миссии? – наивно интересуюсь. Ясно же, что после выписки… Но это же Смотритель, он любит на эту тему пого…
- Аллен-кун, ты не сможешь больше ходить на миссии, - строгий, бескомпромиссный тон. Таким Комуи–сан отказывает в похоронах членов Ордена. Таким он встречает новые гробы. Таким он сообщает самые плохие новости.
И… Что он сказал сейчас?
- Почему?.. – губы не слушаются. Сейчас я благодарен своим «боевым ранениям». Сорванный голос не дрогнет.
А лицо… Им так легко управлять… Ну мне ли, шулеру, этого не знать?
- Ты больше не экзорцист, Аллен Уолкер. Больше не взаимосвязан с Чистой Силой, – звучит, как приговор… Но слышно, как выдыхает Комуи–сан. Вам это нелегко дается? Понимаю – сообщать такое в лицо…
Крест Смотрителя тяжел. Наверное, я буду эгоистом, если скажу, что мой – тяжелее. Вот только меня это не волнует – моя жизнь уже потеряла смысл.
Нелегко это дается – сообщить живому человеку, что он только что умер. Сочувствую вам, Смотритель… Себе-то больше не надо.
Начнется новый финал. Чужой, но близкий и понятный – почти родной. И осознание этого… Убивает.
Каждое пробуждение – маленькая смерть. И каждый сон – надежда на нее.

Вопрос: Спасибо?

1. Да)		12	(100%)
Всего:		12

@настроение: отличное)

@темы: Фанфики, бред, Начать с понедельника

---

Странный день

Название: Странный день
Автор: НАСТА
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Лави/Линали основной, и намеки-намеки-намеки. Но автор - за Юллен =3
Жанр: Юмор, повседневность, джен, слэш, гет.
Дисклеймер: Все принадлежит Всемогущей Кацуре, а зря.
Саммари: В первое апреля в Черном Ордене сбываются мечты доброй и красивой девушки, отличной экзорцистки и приятной личности в целом. Вот только кто же знал, что ее мечты - это мечты закоренелой яойщицы?

Проникнуться

У Линали был очень странный день.

Мир явно успел перевернуться с ног на голову всего за одну ночь. И сейчас единственным чувством было удивление – детское, простодушное и немного хитрое, когда хочется загадочно улыбаться и мотать головой, зажимая рот руками, когда кто-то спрашивает о причинах такого странного поведения.
Сейчас она вместе с Лави стояла, согнувшись, за поворотом коридора, вцепившись пальцами в стенку, и пыталась не захихикать. Выходило с трудом.
Всего-навсего, там, за стеной, в тренировочном зале, валялась самая задиристая и забавная пара экзорцистов во всем Черном Ордене – Уолкер и Канда. Но самым забавным было то, как они там валялись…
Прямо на полу, закинув руки за голову, растянулся Юу. А на нем, положив голову ему на живот, валялся тоже на спине Аллен-кун. И это было настолько мило… Душа истинной яойщицы была счастлива.
Собственно, сюда ее привел Лави, с хитрым видом подсевший к ней в столовой и пообещавший показать кое-что интересненькое. Линали не смогла отказать, глядя на ехидную ухмылку рыжего несчастья.
А сейчас Аллен что-то тихо, но проникновенно рассказывал Канде, размахивая руками и иногда задевая того по носу. Тот морщился, но терпел. В голове раздавалось только слово «каваи-и-и-и!», полностью выражающее все ее счастье.
А Лави хитро смотрел на умиленное выражение лица Линали, думая о том, что привести ее на обсуждение тренировки этих двоих было хорошей идеей. Эти двое так уматывались обычно, что валялись и не в таких позах, доказывая, кто где ошибся и насколько кого круче.
Правда, будущий историк не сомневался, что Канда его уже заметил. Только вставать ему сейчас влом, но потом-то он точно отыграется за все!
Впрочем, для счастья любимой девушки ничего не жалко.

***

Темный Аллен ухмыльнулся, слыша фапающие звуки из-за стенки. Он не сомневался, что это Лави привел девушку сюда и обломал все удовольствие от боя. В конце концов, мечник настолько довольным и расслабленным бывал очень редко, а тут нежданные свидетели, перед которыми, естественно, нельзя показывать своих истинных чувств!
Ничего, историку он отомстит. Заодно и устроит бедняжке Линали Истинный Кавай, чмокнув походя Лави у нее на глазах.
В конце концов, первое апреля и розыгрыши, на которые можно свалить что угодно, еще никто не отменял.

**

Линали еще не знала – но у нее сегодня и вправду будет очень странный день.

Вопрос: Спасибо?

1. Да =)		10	(100%)
Всего:		10

@настроение: отличное)

@темы: Фанфики, бред

---

Особенности воспитания

Название: Особенности воспитания
Автор НАСТА.
Рейтинг - G
Пэйринг – Нету. И намеков тоже.
Жанр – АУ, джен, психология, немного агнста и зачатки юмора.
Размер – драббл
Дисклеймер: мир принадлежит Хосино Кацуре.
Предупреждение: Внезапно стукнуло. Сама знаю, довольно бредово - но идея меня захватила.
Саммари: А что было бы, если бы Канду Юу отдали на воспитание Мариану Кроссу? Какая будет первая встреча таких непохожих судеб - уже пять лет как находящегося на воспитании Кросса Канды и только что потерявшего приемного отца Аллена?

Оно

Когда Аллен Уолкер только согласился стать экзорцистом, пошел за странным мужчиной в длинном попугаистом плаще, он не предполагал, чем это обернется.
Только войдя следом за этим… Генералом, кажется, он напоролся на изучающий взгляд темных глаз из-под густой челки. Правда, взгляд длился всего несколько секунд – мальчишка, всего на пару лет старше самого Аллена, фыркнул и отвернулся. Рыжеволосый мужчина что-то буркнул себе под нос, подошел и одарил парня смачным подзатыльником. Тот жутко оскалился и быстро вскочил на ноги, сжимая кулаки. Видно было, что он хочет бросится на экзорциста, но почему-то сдерживается.
- Деньги принес, крысеныш? – Громко и абсолютно не стесняясь стоящего тут же Уолкера, вопросил Кросс – Аллен наконец вспомнил, как его зовут.
- Да с чего бы? Я себе поесть купил. – Выпалил паренек, злобно щерясь.
«Неприятный тип» - Отметил себе Аллен.
- Тебе? Поесть? Не заслужил, звереныш! Иди работай, и чтоб без выпивки не возвращался! – Заорал возмущенный Мариан.
- А не пошли бы вы, сенсей?! – Не менее возмущенно заорал мальчишка в ответ. - Я и без того весь день работал, чтоб вашу жратву оплатить, а на выпивку свою сами горбатьтесь!
- Крысеныш… - Почти с восхищением пробормотал мужчина.
Мальчишка, ухмыляясь, протянул руку:
- Давайте деньги, так и быть, схожу за вашим пойлом.
- Заработай! – Возмутился Кросс, хватая мальчонку за шиворот и выставляя из номера.
Аллен вжимался в стенку, глядя на разыгравшуюся сцену большими испуганными глазами.
- Теперь ты! Отвечай, чего умеешь? Или только хныкать горазд? – Поспокойней обратился Генерал к седому, напуганному пареньку. Правда, тому все равно показалось, что на него оглушительно заорали, нависнув темной громадой… Но это частности.
- Я… Я не умею ничего, я просто… Просто бродяга. – Почему-то ужасно не хотелось говорить о том, как он работал в цирке – и очень неплохо справлялся, кстати. Ни говорить не хотелось, ни вспоминать…
Слишком тяжело. Не сейчас, потом, возможно – но только не смотреть снова на разукрашенные улыбки и пестрые смешные наряды. Потом, только не сейчас…
- Тогда иди и бродяжничай! Такого глупого ученика мне и даром не надо! Есть захочешь – заработаешь! – Отрезал Кросс, выволакивая Аллена в коридор и захлопывая дверь.
Тот не удержался на ногах, полетев носом в пол – и чуть не уткнулся в чужие, потрепанные жизнью, но еще крепкие ботинки. Подняв взгляд, он обнаружил, что прямо на полу напротив двери сидит тот самый наглый мальчишка.
- Так и знал, что он тебя выпрет. – Фыркнул он, упрямо не глядя в огромные испуганные глазищи напротив.
- А ты кто? – Абсолютно спокойно поинтересовался Уолкер, копируя его позу и опираясь на дверь спиной. Та вздрогнула и оттуда послышалось какое-то бурчание. Видимо, Генерал там не скучал.
- Канда. – Буркнул паренек.
- Аллен Уолкер. – Постарался улыбнуться Аллен. Знакомство получилось… Странным. Но это же неважно, так? Главное – быть вежливым и дружелюбным, и тогда люди будут к нему хорошо относится, как к нормальному… И не снимать варежку. Ни к чему это.
- Смертник. – Бросил резко парень.
- Прости, что? – Заморгал Уолкер. Неожиданные выверты логики нового знакомого ставили его в тупик.
- Ты – смертник. Домашний мальчик. Долго не протянешь, либо в каталажку загребут, либо в ближайшую канаву по частям. Учителю такой слабак тоже не нужен. – Нехотя, но все же разъяснил хмурый Канда. И удивленно обернулся на мальчишку напротив – скатившегося на пол, в клубок, истерично, взахлеб смеющегося.
А Аллену было совершенно не до того, чтобы думать, как он выглядит и как его воспримут – он просто смеялся, до слез, до сухого першения в горле и болящего живота, сбрасывая все напряжение последних дней.
Какая ирония – он, не раз закидывающий камнями этих «домашних мальчиков», внезапно был принят за одного из них.
- Псих. – Буркнул Канда, вставая на ноги и отряхиваясь. Потом бросил безразличный взгляд на все так же валяющегося мальчишку и пошел по коридору – четко и уверенно.
Марианн Кросс за стенкой лишь ухмыльнулся, закуривая новую сигарету. Его новый ученик все еще глуп, абсолютно невоспитан и очень грязен, но он уже живой. С ним можно работать. А тот, другой ученик – с ним он еще побеседует… И объяснит, что такое уважение к старшим.
Через неделю Аллен, вдохновившись примером Канды, впервые нахамит Генералу.
Через месяц у него пройдет сломанная рука – правая, Чистую Силу Кросс калечить не стал.
Через полгода он впервые попытается сбежать от Учителя – и получит еще и от Юу.
Через год Канда впервые назовет его по имени – на прощанье.
Через два Аллен впервые убьет Акума. И возненавидит это всей душой.
Через три – он снова поругается с Кандой, уже в Ордене.
А пока он все так же смеялся на полу, свернувшись в клубок. И его совершенно не волновала ни странная рука, ни шрам на лице, ни седые волосы – даже смерть родного человека будто чуть отступила. Его снова обзывают, ни во что не ставят – и он снова должен сражаться за свое место в этом мире.
Он все еще жив.


 

Вопрос: Спасибо?

1. Да)		13	(100%)
Всего:		13

@настроение: меня добила учеба! >__<

@темы: Фанфики, бред

---

Начать с понедельника. Глава 3.

Название: Начать с понедельника.
Автор НАСТА.
Бета – Дракон по имени  justinia_rei
Рейтинг - PG-15.
Пэйринг – в дальнейшем планируется Канда/Аллен, и побочные.
Жанр – экшен, детектив, слэш, юмор, драма, агнст, даркфик, АУ, ООС (!!!).
Размер – планируется макси, в процессе.
Дисклеймер: мир принадлежит Хосино Кацуре.
Предупреждение: Очень странный авторский стиль. Можете бить тапками – оно того стоит. Сама в ужасе.
От автора: Время – после арки в Эдо. Муген починили, раны залечили, и тут надвигается инспектор Рувелье.
Саммари: Что делать, если вся жизнь полетела в тартарары? Апостол Бога, Экзорцист, прошедший критическую точку – и вдруг лишается всего. Чистой силы, Ноя внутри, смысла жизни… Что остается человеку, знающему только войну? Начинать свою собственную войну – против всего мира.

Глава 3.

Глава 3.

Каждый раз, когда я засыпаю, страх появляется вновь – кислый, неприятный, и настолько привычный… Вот только пугает он по-прежнему.
Я не боюсь исчезнуть. Другое – намного ужасней.
Я…
Единственно объяснение всему, что сейчас происходит – это сумасшествие. Я совсем немножечко так заболел – на всю голову. Примерно одна девятая тела взрослого человека, двадцать сантиметров в высоту и сорок – если мерить с прической. Совсем капелька, верно?
Даже и не знаю, когда начал думать так. Наверное, когда начал бояться падения – мне надо было зацепиться хоть за что-то в этом мире.
И первое, что пришло в голову – те самые карты. С одной стороны черно-белая рубашка, а с другой – цветная картинка. За исключением двух джокеров в колоде.
Если я – Белый, то кто же станет Черным?
Два Клоуна, две разных судьбы и один крест на плечах. Вечно улыбаться и плакать – одновременно. Ведь клоун – одна из самых печальных профессий.
Тот, кто дарит радость другим, не оставляет ничего для себя. Добро бескорыстно – нельзя отломить от него кусочек и оставить себе, спрятав в рукаве. Сердце, душу и улыбку отдают целиком – а остается одна лишь пустота. Пока кто-нибудь не подарит улыбку в ответ.
Потому клоуны плачут – люди все же такие эгоисты, никогда не возвращают добро обратно. Зачем – ведь это же всего лишь клоун… Быть может, стоит заплакать и мне?
Хотя не знаю – быть может, я и плачу. Мне слишком больно, а бинты на глазах давно мокрые – то ли от крови, то ли от слез, уже и не разобрать. Я не ощущаю ничего вокруг – пока реален лишь Джокер, мои собственные, отдающие расстройством психики мысли и запахи.
Всю остальную реальность мне заменяет Боль.
Как целый мир, как огромная Вселенная – боль так многогранна. В настоящем – или все же придуманном? – мире есть лето и зима, жара и холод, ночь и день. Так много всего!
И боль не исчезает. Она постоянно меняется – иначе к ней можно было бы привыкнуть. О нет, она просто всепоглощающа – даже столь надоедливый и желанный шепот я больше не слышу.
Порой будто спицы вонзаются в локти – и я не могу пошевелить даже кистью. И как ни выгибайся, все равно – ты будто прибит к кровати, распят, и нет пути обратно, ведь Ад еще впереди, а из Рая ты уже ушел…
Порой огонь пожирает мое тело изнутри – или он уже снаружи, и я не могу разобрать, где же источник боли – ведь внутренности горят, по-настоящему горят, и не получается даже вдохнуть… А вдыхаю тоже – огонь, ведь сейчас мир есть воплощенная Боль, а она и не думает оставлять меня в покое…
А порой мне кажется, будто я состою из пузырьков. Знаете, такие обычно дети выдувают, если дать им плошку с мылом и трубочку. И они лопаются, разлетаются, снова растут, будто подули еще раз – а мне больно и плохо, ведь лопаюсь и снова расту сейчас я… И везде, во всем теле это ужасное, разрывающее ощущение, и парадоксальное открытие – кажется, я могу летать, я ведь сейчас легче воздуха…
У Боли множество лиц, я не могу даже назвать их все – ведь невозможно описать Вселенную парой строк, не так ли?
Да и разве может это быть кому-то нужным? Это ведь всего лишь я. А я и так знаю, что со мной происходит – и лишь бредовые, злые мысли, такие неправильные и глупые, помогают мне не сорваться. Ассоциации, запутанные и нелогичные, усталый сарказм, горький смех клоуна сквозь зубы – и неумолкающий чужой хохот. И над собой, и над всем миром – но это же весело, так весело, что вы! А слезы… Слезы пьянят так же, как и смех. От них хочется жить – и не страшно умереть.
Слезы – всего лишь сорт вина. Смешно, не правда ли?
Мне – да. Я смеюсь, я ведь клоун – этакий Пьеро в Короне. Так выпьем же за нашу Вселенную, дамы и господа, и умрем красиво!
И пусть там, снаружи, я не плачу. Кровь все же предпочтительнее – плакать недостойно мужчины.
Ах да. Я же клоун – мне можно.
Иногда мне все же удается провалиться глубже. О нет, боль не оставляет меня там – просто отходит на полшага подальше. Тогда мне чудятся голоса. Непонятные звуки, отказывающиеся складываться в слова – невнятный гул, писки, крики… Неинтересно.
Почему «удается»? Потому что для меня это почти праздник. В этом состоянии я чувствую запахи – натуральные до дрожи.
Наверное, это единственное, что я теперь могу назвать настоящим.
Мне в принципе хватает – я ведь не слишком требовательный. Да и в капризах особых не замечен… Радует хотя бы то, что это вообще есть – иначе бы я и правда сошел с ума.
Но все же – откуда в черно-белом мире запахи?
И тот факт, что существует хоть что-то за пределами этого монохромного кошмара напоминает о том, что реальный мир все еще не отказался от меня. Это выдирает отсюда зубами и когтями, вырывает и тыкает носом – ты не только там, Аллен Уолкер, очнись!
Логично, не правда ли? Если я чувствую запах – тяжелый, железный и соленый, будто густой и чуть горчащий – мне сейчас лучше не пытаться шевелится, будет больно. Ведь этот запах… Я не помню, что он значит. Боль? Но она везде. Это что-то другое…
А вот сейчас снова вкусный и какой-то очень легкий запах – он все время меняется, но я его хорошо запомнил. И боль в желудке ненадолго затихает, но я знаю – потом снова заболит голова и с новой силой проснется шепот… И монохромный мир станет еще немного ближе – но отказаться от такого запаха выше моих сил.
Чувства? Да не смешите меня, мне сейчас это вредно. Если я стану прислушиваться хоть к чему-то кроме запахов, я полностью почувствую боль. Она заменяет мне реальность, убивает все ощущения – а я заглушаю ее запахами, ведь тогда она притупляется и я могу понять, что все еще жив…
Я пока не могу понять, что со мной происходит – все ощущается таким правильным, или же я попросту забыл, что бывает по-другому? Не знаю и знать не хочу. Но менять что-то незачем – я ведь еще жив. И даже эти размышления, дикие, неправильные, греховные – они ничуть не смущают, ведь я, скорее всего, скоро умру. Меня будут судить уже не люди, а Бог. А ему я все равно не смогу солгать – он и без того знает все, о чем я думаю.
Интересно, а в моем существовании вообще есть смысл? Как ты думаешь, Мана?
Хотя, кого я спрашиваю? Я ведь знаю, ты давно умер. Но мне так нужен кто-то… Кто-то, кто просто будет рядом. Пусть даже он никогда не улыбнется мне, не коснется плеча в утешающем жесте – но я смогу идти дальше. Просто потому, что он – рядом. Я справлюсь со всем, я привык, но все же… Но все же мне так необходим человек, который скажет, что я на правильном пути – и я встану и пойду дальше, отбросив все сомнения.
Как бы ни был силен человек, ему все равно нужна поддержка. А я один – правда, у меня все еще есть Мана. Воспоминания о самом дорогом мне человеке… И только они помогали мне держаться. Потом у меня появился Учитель – весьма своеобразный человек, но и он мог меня приободрить. Обнять и пожалеть? Даже не мечтайте. Дать пинка и нагрубить – но, как ни странно, и от этого теплело на душе.
А потом я пришел в Орден. Здесь есть люди, которых я могу назвать друзьями, но они не могут меня поддержать – ведь я их надежда, их защита. Зачем им знать, что я могу бояться, терзаться сомнениями и испытывать боль? Мне хватит того, что я просто буду рядом – буду защищать их.
Но все же так хочется, чтобы у меня был хоть кто-нибудь… Я цепляюсь за воспоминания – ведь Учитель далеко, а Мана... Он всегда рядом – в моей безумной голове, в сердце, в воспоминаниях… Только как же я смогу идти вперед, если все, что мне остается – падение в эту безжизненную тьму?
Я могу карабкаться вверх и выбираться иногда на поверхность – боль становится все острее и многообразней, но запахи есть, они напоминают, что я жив… Вот только жизнь эта от меня не зависит – я даже шевелиться нормально не могу. Или же… Не хочу?
Знаешь, Мана, если я выживу, то буду не просто идти вперед, а буду карабкаться все выше и выше. Потому что внизу меня ждет мой собственный монохромный ад.
Вперед и вверх – ведь так же можно, верно? Пожалуйста, скажи мне, что я прав, что я не предаю тебя так… Отец…
А еще я так надеюсь на то, что хоть кто-нибудь все же остается рядом со мной – но не отличаю вымысел от реальности. От обоих реальностей, если точнее. А этот вымысел все же слишком бредов.
И знаешь, мне немного грустно. Меня предает единственная вещь, в которой я сейчас уверен – запахи. Табак, знакомый, вишневый и немного терпкий запах, густой и обволакивающий, кожа, тонкая пряная нотка вина и красного дерева – то, что в моем сознании неискоренимо ассоциируется с Учителем. Но откуда здесь взяться Генералу?
Он же… красный. Он совсем не вписывается в этот черно-белый мир, нет, запахи начали предавать меня… Хотя он скорее бордовый, цвета старого вина – густого и с неприятным вкусом – однажды я попробовал такое и так и не понял, почему же они называются элитными? Такие вина хранят в пыльных бутылках без этикеток, они из зеленого темного стекла, и даже не разглядишь – сколько же там вина. И это вино неприятно на вкус, щиплет язык и обжигает горло. Но стоит оно целое состояние. Наверное, я никогда не пойму этого – но такие вина слишком подходят Учителю. Вроде и неприятны, даже на вид – длинные рыжие волосы и маска на лице ужасно вульгарны – но ценится Генерал на вес золота.
Правда, его долги такой суммой уже не оплатить. У меня лежит огромное количество счетов, которые вместе потянут на баснословную сумму – а я ведь вовсе не единственный, с кого он тянет деньги, у моего Учителя все же есть хоть какая-то совесть. Так что я всегда могу оплатить его долги – напрягаясь и выкладываясь изо всех сил, практически вылезая из шкуры – но могу же!
И мне все время чудится запах, так жестоко напоминающий о дорогом мне человеке. Как ни крути, он мне дорог – сам не могу понять, почему. Иногда я готов его убить, но тогда, тогда я не хотел допустить даже мысли о том, что он мог умереть. Интересно, если я заплачу сейчас, воображаемый Учитель разочаруется во мне? Или даст подзатыльник?
Кажется, я почти смог рассмеяться. В это раз я забрался дальше обычного – и мне ужасно смешно. Воображаемый Учитель даст мне воображаемый подзатыльник за то, что я его вообразил и смеюсь. Картина маслом, не правда ли?
Да, я и вправду Клоун – смеюсь даже на смертном одре. Или это еще не смерть? Ничего, подожди немного – совсем немного, ты ведь бессмертна… Подожди всего одну короткую человеческую жизнь – я не собираюсь сдаваться так просто.
И я наконец выныриваю из того, другого, двухцветного мира – прямо к обжигающей реальности. Хотя, что для меня реальность? Мне кажется, или иллюзорны все те миры, что я выдумал? Реальна только боль, которая по-прежнему сводит меня с ума.
Кажется, я все-таки лежу на кровати. И голова – о Боже, как же она болит, не просто раскалывается – ее будто дробят на маленькие кусочки. Таким небольшим зубилом, острым, с засечками, и эти засечки цепляются за отколотые края черепа, и мозги колыхаются внутри, розовато-серая жижа… Мне и самому противно до тошноты – потому что я больше не могу этого терпеть, и каждый раз, как только меня касаются, меня будто выжигает насквозь вспышкой боли.
Когда-то мне рассказывали о протуберанцах на Солнце – огромных, жарких сгустках газа, которые могли бы проплавить целую скалу насквозь и нисколько не уменьшиться в размерах… И этот чертов протуберанец сейчас путешествует по моему телу, бьется внутри. От стенки к стенке – и как это он меня еще не прожёг?
Какие же глупые вопросы приходят мне в голову… Но она больная – во всех смыслах этого слова. И рука… Господи, это же твое оружие, так? Забери его у меня, я и так теперь сломанный – тогда ведь оно перестанет болеть?
Кажется, я слышал от Лави, что есть такая штука – фантомные боли. Например, вот лишился ты ноги – а в дождь тебе кажется, что отсутствующая нога ноет.
Вот и я так сейчас – будто фантом. Меня в этом теле, судорожно скребущем по постели, собирающим в складки простыню – так удобнее вцепляться в ткань, намного удобнее, чем в собственную кожу, правда ведь? – меня там нет.
Точно нет. Тело просто не может выдержать такой боли – не может такого быть, просто не может, я по всем законам мироздания уже давно должен был откинуть копыта – и желательно прицельно, вон в того врача с хищным блеском глаз из-под маски, потому что это он стоит у странного прибора… Наверняка он и виноват в том, что мне настолько плохо… И в том, что я еще жив – пусть и так, фантомно, глядя на свое тело с потолка палаты…
Странное это ощущение – когда ты легкий-легкий, невесомый, будто тебя и вовсе не существует – но тело болит по-прежнему, будто лежишь сейчас внизу… Черт, я и лежу там, внизу! А сейчас мне снова мерещится, и вовсе не сияет фиолетовым и синим светом трубка, огромная, толстая, но гибкая труба – она ведет прямо к затылку, там у меня тоже кровь… Они прямо туда ее воткнули – проткнули мозг – вот голова и болит, и сияет труба, сокращается, словно червяк, сияет светом, противным, мертвенным – было бы чем, меня бы вывернуло.
Хотя нет – в желудке пусто, будто я не ел уже очень давно… Болит, живот очень болит – похоже, вынужденная голодовка не пошла мне на пользу…
Мое тело внизу улыбается. Забавно выходит – призрак сожалеет о том, что голодать вредно для здоровья. Немножко поздновато, все же – и я улыбаюсь снова. Рассмеялся бы – вот только не весело совсем разглядывать собственный усмехающийся труп. Мне очень хорошо видно – я вишу прямо над ним, не могу даже сдвинуться. Не шутите так, загребать руками не получится – воздух не вода, и шевелится я не могу, и у меня по-прежнему все ужасно, дико болит, и я могу только висеть…
Интересно, я хоть что-нибудь ел, что мне так больно? Кажется, мой желудок скоро начнет переваривать меня самого, настолько мне плохо. Хотя тут, похоже, загадки нет – тот самый вкусный запах, это был запах еды – я только спал и ел, и все… Но меня этот факт не утешает – я все равно дико хочу есть… Снова.
Да уж, раб желудка – это про меня. Ирония судьбы – я дико голоден даже на пороге смерти, и мне все равно больно, но я не могу и пошевелиться и наблюдаю за телом с высоты в полтора метра… И я все-таки умираю, какая жалость…
Потому что живые так выглядеть не могут.
Потому что человек бы давно умер с таким количеством ран на ужасно худом теле – и с этой чертовой трубой в моей голове, и еще с штырем в руке, и зачем меня нашпиговали этими железками?
А каким бы я не был ненормальным, я человек. Пусть я и немного проклят…
И рука забинтована – полностью, а бинты в крови, и кровь течет, густая, темно-бордовая, почти коричневая, даже с зелено-сизым оттенком, и я не могу понять – то ли кровь венозная, то ли это отблеск от трубы… А приборы, похоже, пищат, я слышу противный звук, резанувший по нервам – это слишком резко, остро и ярко, я ведь не слышал ничего уже давно, и мне все больше кажется, что эта реальность стала настолько настоящей, что мне пора с ней проститься…
Вот только мне не дают сделать это – и боль все усиливается, и мне кажется, что через эту трубку все же мозги - я почти чувствую, как меня по капле что-то покидает, и мне вовсе не плохо – ведь скоро это все закончится, скорее бы, пожалуйста, скорее…
И тут тот прибор в углу, с этой чертовой трубкой, загорелся все тем же мертвенно-синим светом, как в покойницкой, и честно говоря – я даже не хочу думать, что же это значит… И тот врач кого-то зовет, и трубки присоединяют к моему телу, еще и еще, и вот уже и у запястья, того самого, оружия, и у сердца. А бинты все кровят, особенно на лбу – там рана, серьезная – хоть я не медик, но сколько же крови…
Я даже представить не могу, что же они там делают – мне ужасно больно, больнее, чем раньше, и кажется, из меня тянут уже не мозги, а саму душу – а она сопротивляется, плавится и рвется, и снова срастается – уродливо и гротескно, как у акум… И я снова тянусь к своему телу – отчаянный рывок, еще, еще один, но считанные миллиметры… Но я должен, должен!
Хоть умереть позвольте спокойно, ну пожалуйста… Или хоть как положено – в собственном теле. Я откуда-то знаю, что я должен, обязан вернуться – но от меня разве хоть что-то зависит?
И вот уже целая толпа врачей, а палата маленькая, и тут жуткая суета – но они все толпятся, и множество запахов смешалось – теперь я не различу не один, но все еще стараюсь вернуться, и шум, этот чертов шум давит на уши, и этот писк будто взрывает любовно высасываемый трубкой мозг…
А потом трубки отсоединяют – одновременно, резко, аппарат вспыхивает, ярко и сильно, заливая мертвенным светом все помещение – а я проваливаюсь в свое тело резко, как в ледяную прорубь… И это последнее, что я вижу.
Наконец-то темнота. Не двухцветный мир – здесь цвет всего один, беспросветная чернота – но я ей рад. Ведь в этом мире, чертовом одноцветном мире – не может быть оттенков боли, правда ведь?
Я снова засыпаю, и мне страшно. Просто до дрожи, до ужаса – вечный суеверный страх…
В новом сне не будет меня, и это не так уж и страшно. Другое – намного ужасней.
Я боюсь просто не увидеть этот новый сон.
Это… Это и будет моим финалом. Мой конец – собственная маленькая смерть…
А новый сон… Что ж, его просто увидит кто-нибудь другой.

@темы: Фанфики, бред, Начать с понедельника

---

Начать с понедельника. Глава 2.

Название: Начать с понедельника.
Автор НАСТА.
Бета – Дракон по имени  justinia_rei
Рейтинг - PG-15.
Пэйринг – в дальнейшем планируется Канда/Аллен, и побочные.
Жанр – экшен, детектив, слэш, юмор, драма, агнст, даркфик, АУ, ООС (!!!).
Размер – планируется макси, в процессе.
Дисклеймер: мир принадлежит Хосино Кацуре.
Предупреждение: Очень странный авторский стиль. Можете бить тапками – оно того стоит. Сама в ужасе.
От автора: Время – после арки в Эдо. Муген починили, раны залечили, и тут надвигается инспектор Рувелье.
Саммари: Что делать, если вся жизнь полетела в тартарары? Апостол Бога, Экзорцист, прошедший критическую точку – и вдруг лишается всего. Чистой силы, Ноя внутри, смысла жизни… Что остается человеку, знающему только войну? Начинать свою собственную войну – против всего мира.

Глава 2.

Глава 2.

Я так хочу проснуться, но ведь тогда… Сон исчезнет. И я боюсь…
Темно и жарко, очень жарко. Тело будто горит огнем, а рука – та самая, чуждая, изломанная, которую я даже не вижу, но ощущаю – она болит сильнее всего, будто в наказание.
Наказание за грехи. Я ведь жуткий грешник, разве не ясно?
И все, что говорят эти церковники – хорошо придуманная, отточенная веками чертова ложь. Младенцы безвинны? Да как бы не так – дети отвечают за прегрешения отцов своих! А вот я не отвечал – просто не знал их, не знал и не помнил. Считай, сбежал от справедливого наказания. Как там, «незнание закона не освобождает от ответственности»? Почти такой же алгоритм.
И… Я виновен в трех грехах.
У этих грехов есть прекрасные имена. Они будто высечены на внутренней стороне моего черепа – разбей я себе голову, потеряй память – ничего не изменится. Никогда.
Я навечно проклят этими буквами – я настолько часто их повторял, что те имена превратились в почти бессмысленный набор звуков, рефреном бьющий по ушам.
Я не смог…
И сейчас я сгораю в пламени. Вот только очищающее оно или адское – не разобрать.
Темнота горячая, жаркая, и почему-то цветная – какие-то всполохи, проблески, но ничего вокруг не разобрать. Будто гладь воды ночью – вроде и можно что-то увидеть, но из-за ряби ничего не поймешь. И все, что ты можешь сделать – лишь любоваться отблесками, не задумываясь о смысле.
И не получается разобрать ни звука – они то сливаются в единый монотонный шум, то разрываются непонятными резким криками, я не понимаю ни слова – и попытки хоть что-то осознать меня лишь ослабляют.
Единственное, что здесь есть – это запахи. Вот их я начал чувствовать просто отлично – возможно, это странная игра разума, возможно, просто компенсация за невозможность видеть... Мне только кажется, или глаза получается открыть?
Но ничего не видно, ничего не слышно – и даже такая мелочь, как запах еды доказывает, что я еще жив.
Стоп. Еды?
Кажется, да. Вроде бы куриный бульон – мясной, душистый запах. И я даже почти улыбаюсь – я не вижу, но чувствую, хоть и плохо – губы раздвигаются будто с усилием, неохотно, снова чертовы чужие насекомые…
Снова сон исчезает – утекает, истаивает, будто зачерпнутый в ладонь густой клуб дыма, такого настоящего – и такого неосязаемого… И это страшно.
И руки сами тянутся к бульону, он где-то недалеко, я знаю – меня ведет запах. И невнятный грохот, и вдруг обжигает и другую руку – похоже, я все же перевернул миску…
Запахи становятся сильнее, переплетаются между собой – пахнет лекарствами и немного бульоном, а посуда разбивается с прямо-таки оглушительным звуком… Это меня отрезвляет – будто окунулся в ледяную воду – вот только вместо воды противный, дребезжащий звук, до странной боли резанувший по нервам. Больше я не могу этого терпеть и пытаюсь открыть глаза…
Но не могу – что-то мешает мне сделать это. По крайней мере, мне больше нравится верить в повязку на глазах, чем в собственную беспомощность.
Снова запах лекарств, бульона и холодно–стерильный воздух – видимо, кто-то вошел в дверь. Я поворачиваю голову на звук – некто, не произнося ни слова, тихо проходит рядом, подбирает упавшую миску с пола. Через несколько минут в этой тишине раздается тихий женский голос:
– Господин Уолкер, вы спите? – я пытаюсь отрицательно помотать головой. Говорить не рискнул бы – даже самые тихие звуки отзывались резкой болью в голове.
Но меня, по крайней мере, поняли.
– Тогда я поменяю бинты на глазах. Не шевелитесь, пожалуйста, – и почему мне замотали оба глаза? Ведь болел только один – левый.
Вечная отметина проклятья, спасающая чужие жизни и души. То ли свет, то ли тьма. То ли сон, то ли бодрствование. Не разберешь – да и надо ли?
С таким просто живут. Привыкают.
И сейчас – пусть и незрячий, почти инвалид – но я живу. Теперь я осознаю это особенно остро, вместе с режущей болью в желудке – от голода, естественно, и сколько дней я уже не ел? И прохладные тонкие пальцы на горячем лбу, и тонкая рубашка – явно не моя, уж больно велика – неприятно прилипающая к телу. Столько ощущений, доказывающих, что я еще жив. Но… Надолго ли?
Не зря же я так… Свалился. Да и Линк встревожился, а он зря волноваться не станет, не тот человек. Почему-то ведь я оказался здесь, весь замотанный этими бинтами… Вот только почему? Ран-то у меня не было – но откуда тогда бинты и кровавая корка? Ее медсестра долго стирала тряпкой, убирая противное ощущение стянутой кожи, которое ни с чем не спутать. И как долго я нахожусь здесь?
Сестра не стала отвечать на мои вопросы. Эта секретность совсем не просто так … Что-то произошло. И я, как всегда, попал в самый эпицентр торнадо – вот уж точно «везучий».
Хотя… На что еще я мог надеялся, став шулером? Я начал играть с людьми, а Судьба начала играть со мной. И уж с ее-то тысячелетним опытом мне не тягаться – обычные фокусы не пройдут, слышишь, маленький обманщик? Прими благообразный вид и вытащи карты из рукава, они там явно лишние.
Немного странно, но от такой иронии – над самим собой и целым миром, с горьким послевкусием на корне языка – мне вдруг стало легче. Я, наверное, просто дурак.
Хотя нет. Я – Шут. Джокер Бога, Коронованный Клоун, Аллен Уолкер – и не забудьте аплодисменты и поклон моему великолепному величеству.
Я бы посмеялся, если бы смех не царапал так горло. Кажется, голос сорван – говорить получается только хриплым шепотом. Наверное, это произошло тогда, когда я в первый раз свалился – и на глазах у Линка, как назло.
Иногда я настолько жалок, что это бесит. Но когда я жалок на глазах у тех, кого я знаю, с кем каждый день встречаюсь глазами и улыбаюсь в ответ – это даже не бесит, это убивает.
Наверняка и остальные в курсе – не положили бы меня никуда без ведома Смотрителя. И Линали наверняка поинтересовалась у брата моим самочувствием. А знает Линали – знает и Лави. Так что если я не заразный и меня можно навещать – скоро они меня навестят. Волнуются, наверно…
А бинты с печальным шелестом падают на пол. Я не вижу ничего – предупрежденный тихим возгласом девушки, я не сделал даже попытки открыть глаза. Ни к чему это.
Только темнота, чужие ласковые пальцы и запах – медикаментов, трав, спирта, неприятный и стерильный запах больницы – почти режет горло. Так… Непривычно.
Когда не знаешь, что вокруг тебя – та самая темнота, которая всегда была неоднородна. Проблески, более светлые и темные оттенки сливаются в хоровод перед глазами, туманя ощущениями, слишком острыми и резкими, почти интимными… Я сейчас настолько остро чувствую чужое присутствие, что хочется шарахнуться от бедной медсестры – она опасно близко.
Меня почти захватывает паника. В те недолгие моменты, когда я оставался без своего глаза – замечательного свидетельства моей слабости и вечного рока – я подвергался постоянной опасности. Девочка с цветами, наставившая на меня ружье. Та блондинка в особняке Кроули, отдавшая меня и Лави на растерзание хищным цветкам – и которую у меня не было причин убивать. Но я не понял, не разглядел в них акум – я беспомощен. Был тогда, остаюсь сейчас.
И речь Лави, непривычно задумчивого в тот день, намертво врезалась в память. Всегда начеку, всегда подозревая – женщина ли, старик, ребенок – не важно. Смогу ли я – так?
Не знаю, ничего не знаю. Но мне… Страшно. Точно, очень страшно – до рези в животе. Или я просто голоден? Ужасно, просто нестерпимо хочу есть – и боюсь попросить у этой медсестры еду, опасаюсь ее. Уверенный, непререкаемо убежденный – стоит лишиться глаза, и меня может убить кто угодно.
Даже эта девушка, сосредоточенно и аккуратно бинтующая мою голову.
Размышления прерывает шум открываемой двери и дребезжащий звук тарелок. О запахах я молчу… Иначе захлебнусь раньше времени, не попробовав все эти блюда, источающие умопомрачительный аромат.
На некоторое время я попросту выпадаю из реальности – эта добрая девушка еле успевает подавать мне тарелки. А тот, кто вошел с тележкой – все еще неизвестный посетитель – лишь молчит. Терпеливо и ничем не выдавая своего присутствия – ни шороха, ни звука, даже дыхания почти не слышно.
Я не знаю, сколько я так провел. Я ел и ел, казалось, я вовсе ничего не жую – все было вкусно, но как-то смазывалось, что ли. Просто глотал, как будто был не в себе.
Тишину нарушал лишь стук ложки о тарелку и иногда – шорох колесиков. Похоже, меня дожидалась не одна тележка. В принципе, закономерно – тарелки я не считал, но уверен, что на одной или двух они бы все не поместились.
Закончив – точнее, я просто остановился, не донеся ложку до рта – я выпил огромное количество какого-то напитка. Травы, немного алкоголя, кажется, отвар из ягод – не знаю. Никогда не был гурманом.
После такого сытного… Завтрака? Обеда? Ужина?.. После еды меня потянуло в сон. Я сполз ниже по подушкам и только хотел заснуть, как себя проявил тот человек в углу палаты.
– Как себя чувствуете, господин Уолкер?
Я сумел почти просипеть:
– Слабость и в сон клонит.
Никогда не любил врачей.
И любил врать.
Пусть лучше думает, что у меня все в порядке. Это почти так – но я же не обязан выворачивать душу. Да и что я скажу?
«Простите, я все время слышу шепот Четырнадцатого и эту мелодию»?
Нет уж. Лишние подозрения мне не нужны – да и непонятно, о том ли задает вопрос врач. Со мной все в порядке, физически – так точно. Разве это ложь?
Вот только прислушиваться не хочется. Но шепот, появившийся всего пару минут назад, сразу после того, как я поел, становится все громче. Если сначала он был почти неслышен – разве что слегка раздражал, как писк одинокого комара в комнате летом, почти на периферии сознания, то теперь… Теперь уже можно было разобрать слова.
«Падай… Глубже, Аллен. В этот черно-белый мир…»
Или… Это не Неа?
Я не знаю. Я просто… Просто…
Просто я хочу проснуться. Тогда этот до дрожи реальный сон исчезнет.
И родится новый.
Но я боюсь… Я…
«Падай глубже…»
И я послушно погружаюсь в чернильно-черную тьму. Изысканный оттенок синего цвета безо всяких пятен и переливов – это уже не родная и привычная темнота под закрытыми веками, это уже сама Тьма.
Правильно. Мир ведь черно-белый?
И синий отблеск тускнеет. Лишь сероватая дорожка обозначает, что эта Тьма все же способна отражать свет.
Это… Новый сон?
Нет – я не хочу, не надо! Не надо, я боюсь!
Слепой, нерассуждающий страх – я пытаюсь за что-то ухватится, кого-то достать, только не надо, не надо, не хочу этот мир, не хочу падать… Не хочу новый сон!
Мое тело наверняка сейчас мечется – худое, нелепое, с замотанной бинтами головой и облаченное в дурацкую рубашку совсем не по размеру. Кажется, я слышу чьи-то голоса, но мне все равно – я сейчас не там, не наверху. В этом мире лишь два цвета и я погружаюсь все ниже, все глубже…
Страшно. Страшно знать, что впереди – Тьма. В которой нет ничего. В которой не будет меня.
Это ведь новый сон, да?
Я боюсь того, что в новом сне не будет меня.
И кажется, мой страх становится явью.

***

– Как там наш пациент?
– Показатели пока в норме. Чистая Сила тоже в порядке, но наверняка снизился процент синхронизации – он старался не напрягать левую руку.
– Значит?..
– На следующей неделе. Пока не стоит – они все еще слишком переплетены. И сражаются за первенство в его теле. Вот когда нужная нам начнет побеждать…
– Вы уверены, что это случится так скоро?
– Разумеется. Чистая Сила слишком активно поглощает ресурсы носителя – организм уже сильно ослаблен. Правда, мне неясен только один момент…
– А, вы об этой забавной байке? До меня дошли слухи, что когда рождается Ной, они плачут.
– Но ведь не кровавыми слезами! В глазах лопнули почти все капилляры – я даже не знаю, что может дать такой эффект!
– Это же Нои, профессор. Они все еще неизучены.
– Да. И нам достался великолепный шанс проверить все мифы на практике.
– Согласен. Огромное поле для исследований…
– Жаль только, что скоро придется передавать проект Ватикану. Нам уже прислали приказ, так что через пять дней должны прибыть ученые оттуда.
– И за эти пять дней мы должны выжать из Уолкера все, что он может нам дать.

@настроение: хочется позитива =))

@темы: Фанфики, бред, Начать с понедельника