Воспитай волю — это броня, сохраняющая разум.
Автор НАСТА.
Бета – Сестренка, муза и моральная пинательница – Соня =)
Рейтинг - G
Пэйринг – Аллен/Роад
Жанр – повседневность. романтика, АУ, ООС (!!!).
Размер – драббл, закончен.
Дисклеймер: мир принадлежит Хосино Кацуре.
От автора: Поздравляю всех с Днем Всех Влюбленных!
Пусть и запоздалый, но это подарок. Всем, кто меня читает. Всем, кто писал мне гигантские отзывы и сакраментальное "проду". Всем тем, ради кого я писала все новые главы и благодаря которым улыбалась.
Спасибо вам.
Саммари: Нужна ли семья круглому сироте? Конечно же, всегда отвечают "нужна". А что думает сам сирота?
Щелкнуть тут
Семья…
Аллен впервые почувствовал в полной мере, что же это значит. Раньше у него как-то не было возможности это почувствовать.
Мана… Как ни крути, а нормальной семьей его назвать было нельзя. Хотя бы потому, что он был не совсем нормален. И частенько, особенно в последние годы, практически его не узнавал. То звал брата, то думал, что Аллен собака… Один раз, на его день рождения, выдуманный тем же самым клоуном, он подарил ему собачью миску.
С тех пор Аллен частенько из нее ел. Не с пола – все же это слишком, но… Просто Мане становилось хуже.
Так что для Аллена Мана уже не был отцом. Скорее, тяжело больным, с которым надо соглашаться и о нем заботиться,
Потом… Потом был Учитель. Вот его еще глупее было бы считать семьей. Это даже и не обсуждалось.
Орден. Друзья. Это здорово, это на самом деле было здорово. На войне друг ближе всех. Прикроет спину и поделится последним пайком. Но… Это тоже не то.
Все же семья, как наивно считал круглый сирота, это нечто.. Более всеобъемлющее, что ли.
А потом кончилась война. В ней, как это ни прискорбно, победил Граф. Правда, весьма условно – он разрушил Куб. Уничтожил Сердце Чистой Силы.
И… На этом все кончилось. Разом.
Как оказалось, Темная Материя и Чистая Сила – это одно и то же. Две стороны одной монеты. Уничтожишь Куб – уничтожишь Материю. Смешно, правда?
Бывшие секунду назад врагами лишь кивнули сухо на прощанье и разошлись. За что еще воевать? Простые люди не вершат судьбы мира. А теперь они все – и Нои, и экзорцисты стали людьми без всяких оговорок.
Не за что больше воевать. Немолодой мужчина в странном пальто больше не был Мировым Злом. За что же уничтожать друг друга?
Ватикан не изменился. Распался только Черный Орден – один из проектов почти всемогущей святой Церкви.
Аллен ушел почти сразу. Ранним утром, сразу после праздника. Он чувствовал, что остаться просто не сможет. Не переживет.
Их связывала только война. Искалеченные души, поломанные судьбы – просто дети, кинутые на войну. А в мирной жизни не могло быть таких отношений – когда товарищ важнее тебя. Когда все время заявляешь, что его ненавидишь – а на стоянках в лесу накрываешься одним одеялом и дышишь с ним в обнимку.
И Аллен ушел раньше, чем мог увидеть эту самоотверженность сломанной. Больше не надо жертвовать и прикрывать спину – и что же делать людям, для которых это единственная возможность проявить человечность?
Не надо такой семьи. Отжила свое. И Уолкер тихо собрался на рассвете.
Он ушел, попрощавшись со всеми. Тихо, не говоря ни слова – так… По-английски.
Лави он положил на соседнюю стопку книг новую бандану. На память. Теперь-то он лишь Книгочей, и скоро сменит имя. Пусть у него что-то останется от его «Лави» - того, что знал Аллен.
Комуи он просто грустно улыбнулся за ужином. Китаец понял без слов. И знал, что найдет в его комнате лишь сложенную форму.
Канда… Он всегда вставал рано. Очень. Так что Уолкер просто подрался с ним на прощанье. От всей души, будто возвращая все чувства этому противоречивому человеку. Наверное, по нему Аллен будет скучать больше всего.
Линали он не смог увидеть. Она сейчас лежала в больничной палате. В коме. Уж слишком болезненной оказалась потеря Чистой Силы для израненной девушки. Кристаллический тип тоже опасен для своего носителя…
Так что ей Аллен лишь передал колоду карт и заколки. Она поймет. И наверняка будет носить – ведь волосы обязательно отрастут снова. Война ведь кончилась.
Поселился он в старом немецком городишке. Спокойная и размеренная жизнь. Была бы.
Просто однажды на пороге его дома, месяца через три после конца войны, не появилась смутно знакомая девочка.
Роад Камелот.
И жизнь перевернулась.
Она умела наслаждаться жизнью. И Аллен входил в это понятие. Им она тоже наслаждалась. Бегала по магазинам, таская за собой, как собачку. Гуляла с ним абсолютно везде – от чинных аллей старого парка и заканчивая лазаньем по чердакам. Она была неистощима на выдумки.
И, сам не понимая, почему – Аллен покорно таскался с ней.
А потом, незаметно для себя – влюбился. Наверное, все же в тот момент, когда она случайно упала, перелезая через забор. Тогда он подбежал к ней, беспокоясь – а она расхохоталась, вытирая слезы.
И заявила, что «Аллен очень смешно выглядит, когда боится».
Тогда он впервые на нее наорал. Что-то вроде «Я же волнуюсь, дура!» Такое поведение было так нехарактерно для всегда спокойного и вежливого Уолкера, что Роад растерялась. И единственное, что пришло ей в голову – обнять.
Они сидели прямо на земле, в грязном переулке, и обнимались. Роад улыбалась. А Уолкер уже не злился. Вот же она – в его объятьях. Теплая. Живая.
Тогда, в той подарочной коробке, когда они были врагами, она ведь сказала то же самое, да?
Тогда Аллен и влюбился. Наверное. Он уже и сам не помнил, когда начал любоваться тонкой фигуркой и глубокими, ярко-синими глазами.
Она всегда выделялась – поведением, одеждой, синими глазами и самым замечательным характером. Впрочем, не седому мальчишке со шрамом на лице говорить такое…
Может быть, восхищаться ее характером – вовсе не идеальным, кстати – он начал после драки. К девчонке, до сих пор выглядевшей лет на тринадцать, пристала шпана. Роад вовсе не испугалась, хоть ее способностей больше не было. Она спокойно стояла, глядя все понимающими синими глазами на то, как Аллен дерется. А потом подошла и капризно протянула, что хочет леденец.
Так они и шли, молча, по улице – девочка с огромным разноцветным леденцом и грустный подросток. Он никак не мог понять эту взбалмошную девчонку. И ему было необъяснимо обидно, что ей, казалось, было все равно.
А потом он услышал тихое «Спасибо». И дальше он шел с улыбкой.
Но, действительно, какая разница – когда? Влюбился и все.
И у него появилась семья. Тоже в чем-то сумасшедшая. Но родная и любимая.
Пусть она еще выглядит на свои тринадцать лет – и что? Она же вырастет. Она всего на три года младше Аллена. И он подождет.
Пусть она капризная, взбалмошная, безрассудная – и что? С ней никогда не соскучишься.
Пусть она все еще садистка – обожает кровь и мучить людей – и что? Роад – самая лучшая. Это же Роад.
Она верная. Сильная. С ней легко молчать и легко говорить. Она умеет бить словом лучше, чем хлыстом. Она абсолютно не умеет говорить что-то приятное – и комплимента от нее не дождешься. А еще она так искренне улыбается иногда…
А еще капризничает, откладывая на тарелку Аллена морковь и ворчит, убираясь в их общем доме.
А Уолкер лишь улыбается, убирая на место ее огромного медведя, которого купил на первую же зарплату.
А потом они поругаются на кухне, кто сегодня готовит и кому мыть посуду. Потом Аллен улыбнется на прощанье, уклоняясь от пролетевшей над головой книжки, и уйдет на очередную подработку. А вернется с вкусными маленькими пирожными с кремовыми розами на вершине. И его простят. До нового мытья посуды.
И то, как крутятся загадочные шестеренки в ее голове, лишь восхищает Уолкера.
Его семья и не может быть нормальной, так?
Но ему такая и не нужна. У него есть Роад Камелот.
Это больше. Всеобъемлющей.
Наверное, это называется – счастье.
Бета – Сестренка, муза и моральная пинательница – Соня =)
Рейтинг - G
Пэйринг – Аллен/Роад
Жанр – повседневность. романтика, АУ, ООС (!!!).
Размер – драббл, закончен.
Дисклеймер: мир принадлежит Хосино Кацуре.
От автора: Поздравляю всех с Днем Всех Влюбленных!
Пусть и запоздалый, но это подарок. Всем, кто меня читает. Всем, кто писал мне гигантские отзывы и сакраментальное "проду". Всем тем, ради кого я писала все новые главы и благодаря которым улыбалась.
Спасибо вам.
Саммари: Нужна ли семья круглому сироте? Конечно же, всегда отвечают "нужна". А что думает сам сирота?
Щелкнуть тут
Семья…
Аллен впервые почувствовал в полной мере, что же это значит. Раньше у него как-то не было возможности это почувствовать.
Мана… Как ни крути, а нормальной семьей его назвать было нельзя. Хотя бы потому, что он был не совсем нормален. И частенько, особенно в последние годы, практически его не узнавал. То звал брата, то думал, что Аллен собака… Один раз, на его день рождения, выдуманный тем же самым клоуном, он подарил ему собачью миску.
С тех пор Аллен частенько из нее ел. Не с пола – все же это слишком, но… Просто Мане становилось хуже.
Так что для Аллена Мана уже не был отцом. Скорее, тяжело больным, с которым надо соглашаться и о нем заботиться,
Потом… Потом был Учитель. Вот его еще глупее было бы считать семьей. Это даже и не обсуждалось.
Орден. Друзья. Это здорово, это на самом деле было здорово. На войне друг ближе всех. Прикроет спину и поделится последним пайком. Но… Это тоже не то.
Все же семья, как наивно считал круглый сирота, это нечто.. Более всеобъемлющее, что ли.
А потом кончилась война. В ней, как это ни прискорбно, победил Граф. Правда, весьма условно – он разрушил Куб. Уничтожил Сердце Чистой Силы.
И… На этом все кончилось. Разом.
Как оказалось, Темная Материя и Чистая Сила – это одно и то же. Две стороны одной монеты. Уничтожишь Куб – уничтожишь Материю. Смешно, правда?
Бывшие секунду назад врагами лишь кивнули сухо на прощанье и разошлись. За что еще воевать? Простые люди не вершат судьбы мира. А теперь они все – и Нои, и экзорцисты стали людьми без всяких оговорок.
Не за что больше воевать. Немолодой мужчина в странном пальто больше не был Мировым Злом. За что же уничтожать друг друга?
Ватикан не изменился. Распался только Черный Орден – один из проектов почти всемогущей святой Церкви.
Аллен ушел почти сразу. Ранним утром, сразу после праздника. Он чувствовал, что остаться просто не сможет. Не переживет.
Их связывала только война. Искалеченные души, поломанные судьбы – просто дети, кинутые на войну. А в мирной жизни не могло быть таких отношений – когда товарищ важнее тебя. Когда все время заявляешь, что его ненавидишь – а на стоянках в лесу накрываешься одним одеялом и дышишь с ним в обнимку.
И Аллен ушел раньше, чем мог увидеть эту самоотверженность сломанной. Больше не надо жертвовать и прикрывать спину – и что же делать людям, для которых это единственная возможность проявить человечность?
Не надо такой семьи. Отжила свое. И Уолкер тихо собрался на рассвете.
Он ушел, попрощавшись со всеми. Тихо, не говоря ни слова – так… По-английски.
Лави он положил на соседнюю стопку книг новую бандану. На память. Теперь-то он лишь Книгочей, и скоро сменит имя. Пусть у него что-то останется от его «Лави» - того, что знал Аллен.
Комуи он просто грустно улыбнулся за ужином. Китаец понял без слов. И знал, что найдет в его комнате лишь сложенную форму.
Канда… Он всегда вставал рано. Очень. Так что Уолкер просто подрался с ним на прощанье. От всей души, будто возвращая все чувства этому противоречивому человеку. Наверное, по нему Аллен будет скучать больше всего.
Линали он не смог увидеть. Она сейчас лежала в больничной палате. В коме. Уж слишком болезненной оказалась потеря Чистой Силы для израненной девушки. Кристаллический тип тоже опасен для своего носителя…
Так что ей Аллен лишь передал колоду карт и заколки. Она поймет. И наверняка будет носить – ведь волосы обязательно отрастут снова. Война ведь кончилась.
Поселился он в старом немецком городишке. Спокойная и размеренная жизнь. Была бы.
Просто однажды на пороге его дома, месяца через три после конца войны, не появилась смутно знакомая девочка.
Роад Камелот.
И жизнь перевернулась.
Она умела наслаждаться жизнью. И Аллен входил в это понятие. Им она тоже наслаждалась. Бегала по магазинам, таская за собой, как собачку. Гуляла с ним абсолютно везде – от чинных аллей старого парка и заканчивая лазаньем по чердакам. Она была неистощима на выдумки.
И, сам не понимая, почему – Аллен покорно таскался с ней.
А потом, незаметно для себя – влюбился. Наверное, все же в тот момент, когда она случайно упала, перелезая через забор. Тогда он подбежал к ней, беспокоясь – а она расхохоталась, вытирая слезы.
И заявила, что «Аллен очень смешно выглядит, когда боится».
Тогда он впервые на нее наорал. Что-то вроде «Я же волнуюсь, дура!» Такое поведение было так нехарактерно для всегда спокойного и вежливого Уолкера, что Роад растерялась. И единственное, что пришло ей в голову – обнять.
Они сидели прямо на земле, в грязном переулке, и обнимались. Роад улыбалась. А Уолкер уже не злился. Вот же она – в его объятьях. Теплая. Живая.
Тогда, в той подарочной коробке, когда они были врагами, она ведь сказала то же самое, да?
Тогда Аллен и влюбился. Наверное. Он уже и сам не помнил, когда начал любоваться тонкой фигуркой и глубокими, ярко-синими глазами.
Она всегда выделялась – поведением, одеждой, синими глазами и самым замечательным характером. Впрочем, не седому мальчишке со шрамом на лице говорить такое…
Может быть, восхищаться ее характером – вовсе не идеальным, кстати – он начал после драки. К девчонке, до сих пор выглядевшей лет на тринадцать, пристала шпана. Роад вовсе не испугалась, хоть ее способностей больше не было. Она спокойно стояла, глядя все понимающими синими глазами на то, как Аллен дерется. А потом подошла и капризно протянула, что хочет леденец.
Так они и шли, молча, по улице – девочка с огромным разноцветным леденцом и грустный подросток. Он никак не мог понять эту взбалмошную девчонку. И ему было необъяснимо обидно, что ей, казалось, было все равно.
А потом он услышал тихое «Спасибо». И дальше он шел с улыбкой.
Но, действительно, какая разница – когда? Влюбился и все.
И у него появилась семья. Тоже в чем-то сумасшедшая. Но родная и любимая.
Пусть она еще выглядит на свои тринадцать лет – и что? Она же вырастет. Она всего на три года младше Аллена. И он подождет.
Пусть она капризная, взбалмошная, безрассудная – и что? С ней никогда не соскучишься.
Пусть она все еще садистка – обожает кровь и мучить людей – и что? Роад – самая лучшая. Это же Роад.
Она верная. Сильная. С ней легко молчать и легко говорить. Она умеет бить словом лучше, чем хлыстом. Она абсолютно не умеет говорить что-то приятное – и комплимента от нее не дождешься. А еще она так искренне улыбается иногда…
А еще капризничает, откладывая на тарелку Аллена морковь и ворчит, убираясь в их общем доме.
А Уолкер лишь улыбается, убирая на место ее огромного медведя, которого купил на первую же зарплату.
А потом они поругаются на кухне, кто сегодня готовит и кому мыть посуду. Потом Аллен улыбнется на прощанье, уклоняясь от пролетевшей над головой книжки, и уйдет на очередную подработку. А вернется с вкусными маленькими пирожными с кремовыми розами на вершине. И его простят. До нового мытья посуды.
И то, как крутятся загадочные шестеренки в ее голове, лишь восхищает Уолкера.
Его семья и не может быть нормальной, так?
Но ему такая и не нужна. У него есть Роад Камелот.
Это больше. Всеобъемлющей.
Наверное, это называется – счастье.
@настроение: счастье)
-
-
16.02.2012 в 23:34-
-
16.02.2012 в 23:51все равно, спасибо. мне очень приятно, что ты так думаешь)
-
-
17.02.2012 в 00:16прямо как и Дамбигадвижу в людях только лучшие черты.