Воспитай волю — это броня, сохраняющая разум.
Рисунок.
Я не умею рисовать.
Ну, в смысле, вообще. Даже по линейке не могу ровную линию провести. А уж о том, чтобы нарисовать человека – и речи не идет.
У меня нет таланта. Нет, не только к рисованию – петь там, играть или танцевать я тоже не умею. Абсолютно. Но я никогда не страдал по этому поводу. До настоящего времени.
Мне на самом деле обидно. Глупо и по-детски. Просто у меня перед глазами стоит картина, и руки чешутся ее нарисовать. А я не могу. Кто-то умеет – я нет.
Картина не то, чтобы произведение искусства. И ничего такого интересного нет. На шедевр явно не потянет – нет в ней «философской глубины» или как это называется. Голубое небо. Огромное, с небольшими облачками у горизонта. Крыша – обыкновенная, не слишком чистая и скучная до зевоты. И тоненькая мальчишеская фигурка с белыми волосами, сидящая на краю.
Что-то внутри требует эту картину хоть как-то воплотить в реальность. Зачем? Почему? Не знаю, и в принципе, и знать не хочу. Хочется, и все. Да, я и правда как ребенок.
И самое противное – мне действительно все равно на этого мальчишку. Но вот он на фоне этого пронзительного неба, на этой крыше настолько органично смотрелся… Что я уже два дня не могу выкинуть эту картинку из головы!
Дело бы упростилось, если бы у меня была хоть капелька таланта. Но я не умею ничего – ни писать, ни рисовать, ни петь. Я полная бездарность. Если бы мог – я бы тут же нарисовал. А потом закинул в дальний ящик и забыл навсегда. Ну правда, какое мне дело до этого шпенделя?!
Ну хоть себе не надо врать. Не все равно. Есть дело. Эта долбанная картинка в голове!
Эта крыша, на которой я увидел мальчишку – особое место для меня. Мне на ней спокойно и уютно, как дома. Я на крыше стал проводить очень много времени, просиживал там часами – и встретил этого наглого недомерка. Почему наглого? Потому что он нагло врет в глаза. Нет, не словами – лицом. Он вечно рад, постоянно улыбается, он счастлив.
Да нифига подобного! Тогда я увидел его другим. Усталым. Грустным. Почти больным. Болезненно, честно настоящим. Но вот такого настоящего видеть не хотелось. Шпендель казался сломанной куклой. Зачем-то еще живет, без цели, без смысла, забытый и заброшенный.
Глупо это. Все как-то по-дурацки. Похоже, я увидел то, что не должен был. А вылилось это в то, что мне так запала в душу эта картинка одинокого неба и печального мальчишки на краю.
Надо же. Я только что заметил – каждый раз воспринимаю эту картинку по-разному. Будто в калейдоскоп для детишек – чуть двинул рукой, и сразу абсолютно другая картинка. Не правильная, не лучшая, не цельная – просто другая. Будто все эти картинки правдивы.
Скоро меня эти размышления доведут до абсурда. С этим пора заканчивать. Причем лучше – кардинально. Я неспособен к творчеству?! Черт с ним! Как могу, как получится – только бы выгнать эту картинку из моей головы!
Я решительно поднялся с места и пошел в город. Был поздний вечер, но мне это не мешало – так даже лучше. Ночью лучше получается сосредоточится.
И я отправился обратно на крышу моего родного колледжа. Сторож у меня знакомый, да и дубликаты ключей давно сделаны. Препятствий тому, что я задумал, нет.
Если я не могу рисовать – я же могу делать нечто другое. Конечно, искусством это не назовешь – но зачем оно мне?
Меч. Старый, древний, но очень острый. Семейная реликвия. Точнее, эта «реликвия» валялась на чердаке нашей дачи. В деревянном пыльном ящике. Я и наткнулся-то на него случайно, совсем ребенком – и не расставался. Конечно, для мелкого пацана древний меч – это настоящее сокровище. Я везде с ним ходил, даже спал в обнимку. Ну и, чтобы научится им владеть, ходил в секции, бегал за всеми, кто мог мне показать что-то новое… Даже выступал на соревнованиях. Меня похвалили, дали грамоту – и я больше не выступал. Но меч остался. Длинный, острый – как бритва, древний… У него даже имя есть. Муген. Это значит «Меч Шести Иллюзий». Красивое имя. Это не я придумал – родители рассказали. Точнее, дедушка. Но мне все равно – я меч люблю, несмотря на имена. Теперь я, конечно, не таскаю его везде с собой – но и не забываю.
Наверное, единственное, что я могу – это танец с клинком. Хоть что-то. Жаль, Муген сейчас дома – но я не особо далеко. Минут за двадцать пять дойду…
Сворачивая в парк, довольно темный и пустой в это время, я лишь криво усмехнулся. Драться я умею неплохо – пусть попробуют напасть. Все развлечение – в конце концов, я вполне это заслужил. Да и рисковать мне нечем – ничего ценного я с собой не брал, особо богатым не выгляжу. Дураков нет.
Быстро идя по дорожкам, я задумался. В последнее время я начал себя вести очень странно. В мозгах сидят странные мальчишки, до которых мне вроде бы нет никакого дела, и путают мне мозги. Я стал себя вести странно и нелогично – в смысле, еще страннее, чем раньше. Все-таки я никогда не был образцом нормальности…
И вот сейчас – я с какого-то перепуга ночью сорвался в город, до одури бродил по улицам, а теперь несусь за клинком и на знакомую крышу. Творчеством заниматься, ага.
Может, это у меня пубертатный период активизировался? Или, если проще – детство в одном месте взыграло?
Да, я, похоже, схожу с ума. И я даже знаю, кто в этом виноват. Встречу – набью морду. И начну законопослушно готовится к сессии. А то даже невежливо получается…
И тут я на кого-то наткнулся. Нет, в принципе, все объяснимо – темнота, узкая дорожка, петляющая черте-как, я задумался и сам во всем виноват… Но мои душевные раскаивающиеся порывы остались неоцененными – я всего лишь опустил голову чуть ниже, собираясь рассмотреть прохожего и извиниться… И наткнулся на знакомую светлую макушку. Крайне знакомую светлую макушку.
- Извините… - Буркнул шпендель, собираясь пройти мимо. Ну, засранец, вот ты и попался! Я тебя и начать искать не успел – значит, ты легко отделаешься! Ну, по моим меркам…
- Ну и что это значит, мелкий? Ты меня и тут преследуешь? Может, мне тебе в морду дать, так, для профилактики? А то больно наглый стал… - Как можно насмешливее произношу я. И вполне стандартный текст «для разборок». Даже фантазию напрягать не надо.
- К-канда? – Неуверенно уточнил мелкий и мягко улыбнулся. – Извини, я…
Я не стал дослушивать. Лгал он мне от начала и до конца. А эта дурацкая улыбочка… И да, я просто хочу набить ему морду. Ну а то, что он посмел мне врать, делает повод для драки менее надуманным. Мне же и лучше.
Я просто осклабился и дал ему в морду. Классное ощущение – будто месяц о ней мечтал. Интересно, и с чего я на этого пацана так кидаюсь? Но неважно.
Да, надо кончать размышлять о возвышенных и философских вещах, когда на драку нарвался – констатировал я, согнувшись и пытаясь вдохнуть. Когда удалось, я, не разгибаясь, кинулся вперед. Кулак пацана прилетел в скулу – мой поприветствовал его челюсть. Ну а дальше – из воспоминаний остались только горящие злым азартом, в кои-то веки честные глаза напротив, и такой же злой азарт в ответ. Мы махали кулаками довольно долго – даже свалившись на землю, только продолжили драку. Мне лично в тот момент было плевать и на грязь, и на сучок, впившийся в спину, и ветки колючего кустарника – я дрался от души.
Кстати, к моему удивлению, соперник мне почти не уступал. Несмотря на то, что был младше и легче, даже смазливая мордашка не заставила его драться по-девчачьи. Никаких суматошных, быстрых и легких движений, зубов и когтей – только короткие и четкие, без замаха, удары. Неплохо поставленные удары, техника чувствуется. Хороший соперник.
В результате мы просто откатились подальше друг от друга – за кустами было нечто вроде полянки – пытаясь отдышаться. Чистая ничья. Но мне понравилось.
- Ну и что это было, придурок? – Усталый, но тоже довольный голос от ближайшего дерева.
- Просто хотелось набить тебе морду. – Честно отвечаю я. Врать не хочется, да и незачем. И еще одно – так я буду отличаться от этого вруна.
- Не поверишь, я тоже. И похоже, наша общая мечта сбылась. – Иронизирует. Странное ощущение – я откуда-то знаю, что сейчас он честен. И мне это с чего-то нравится. Я и правда схожу с ума.
- Ну и куда ты так несся, шпендель? Ночь уже, малявкам спать пора. – М-да… У меня настроение поболтать. Давненько я таким довольным не был. И странное дело – мне и правда любопытно. И еще – мне очень многое в последнее время кажется странным.
- Тебя это не касается. Да и ты сам-то ненамного старше. Чего это ты не в постельке? – Голос необычный. Не хочет говорить? Переводит тему, причем довольно топорно. Мелкий только разжег мое любопытство.
- Отвечай, мелочевка. Судя по тому, как ты несся, и счастливым при этом не выглядел – у тебя неприятности. – Ага. Мешок. Большой и вонючий мешок дерьма за душой. Шпендель сейчас даже врать не может, только молчать пытается – и то плохо.
- А тебе-то что за дело? - Опять? Не-ет уж, если уж я заинтересовался, то все. Сушите весла.
- Интересно. Говори давай. – Ответит или нет? Что-то подсказывает, что ответит. Он всего-навсего подросток, попавший в неприятности. Ему надо выговорится.
Я хорошо знаю людей. Я всегда понимал их – слишком хорошо понимал. Ради интереса читал книги по психологии – и там было все то же самое. Инстинкты и простейшие желания. Как у зверей. Любопытство, защита своей территории, статуса, скука, желание – все очень просто.
Я старше, что показывал неоднократно. Он – мальчишка, не протестует против своей клички – а значит, он признает во мне старшего. Шпендель попал в неприятности – скорее всего, станет рефлекторно искать во мне защиту. Или, как минимум, выговорится. Тоже естественная реакция – рассказав о проблемах, успокаиваешься. Все настолько просто.
Наверное, поэтому мне тяжело общаться с людьми. Потому что я знаю, чем они руководствуются. Как реагировать, если знаешь – задираются с тобой из-за скуки, и из-за того, что надо самоутвердится? А все эти слова кажутся такими надуманными – как ритуальные танцы. Глупо. Я не хочу их повторять. Поэтому бью сразу и точно в челюсть. Помогает, кстати. Сразу скучающих меньше становится. Право силы – тоже очень примитивно. Зато работает. И обеспечивает мне спокойную жизнь.
- Пошел ты… - Устало и тихо отвечает шпендель. поднимается и уходит.
Я ошибся. Надо же… А паренек интереснее, чем кажется.
Я проводил его взглядом, и уже медленно пошел домой.
Кажется, я начинаю его уважать. Сильная личность. И даже со всем моим хваленым знанием психологии я не могу его расколоть. Мелкий и вправду достойный соперник. Хотя нет. Не так. Уолкер достойный соперник.
И еще. Мне уже не хочется «творить» и «самовыражаться». Оказалось достаточно заглянуть в серые, горящие азартом и злобой глаза, чтобы забыть грустные.
Чтобы забыть одинокую фигурку на фоне печального неба.
И я и правда не умею рисовать.
Но мне это уже не надо.
Я нашел нечто лучшее.
Я не умею рисовать.
Ну, в смысле, вообще. Даже по линейке не могу ровную линию провести. А уж о том, чтобы нарисовать человека – и речи не идет.
У меня нет таланта. Нет, не только к рисованию – петь там, играть или танцевать я тоже не умею. Абсолютно. Но я никогда не страдал по этому поводу. До настоящего времени.
Мне на самом деле обидно. Глупо и по-детски. Просто у меня перед глазами стоит картина, и руки чешутся ее нарисовать. А я не могу. Кто-то умеет – я нет.
Картина не то, чтобы произведение искусства. И ничего такого интересного нет. На шедевр явно не потянет – нет в ней «философской глубины» или как это называется. Голубое небо. Огромное, с небольшими облачками у горизонта. Крыша – обыкновенная, не слишком чистая и скучная до зевоты. И тоненькая мальчишеская фигурка с белыми волосами, сидящая на краю.
Что-то внутри требует эту картину хоть как-то воплотить в реальность. Зачем? Почему? Не знаю, и в принципе, и знать не хочу. Хочется, и все. Да, я и правда как ребенок.
И самое противное – мне действительно все равно на этого мальчишку. Но вот он на фоне этого пронзительного неба, на этой крыше настолько органично смотрелся… Что я уже два дня не могу выкинуть эту картинку из головы!
Дело бы упростилось, если бы у меня была хоть капелька таланта. Но я не умею ничего – ни писать, ни рисовать, ни петь. Я полная бездарность. Если бы мог – я бы тут же нарисовал. А потом закинул в дальний ящик и забыл навсегда. Ну правда, какое мне дело до этого шпенделя?!
Ну хоть себе не надо врать. Не все равно. Есть дело. Эта долбанная картинка в голове!
Эта крыша, на которой я увидел мальчишку – особое место для меня. Мне на ней спокойно и уютно, как дома. Я на крыше стал проводить очень много времени, просиживал там часами – и встретил этого наглого недомерка. Почему наглого? Потому что он нагло врет в глаза. Нет, не словами – лицом. Он вечно рад, постоянно улыбается, он счастлив.
Да нифига подобного! Тогда я увидел его другим. Усталым. Грустным. Почти больным. Болезненно, честно настоящим. Но вот такого настоящего видеть не хотелось. Шпендель казался сломанной куклой. Зачем-то еще живет, без цели, без смысла, забытый и заброшенный.
Глупо это. Все как-то по-дурацки. Похоже, я увидел то, что не должен был. А вылилось это в то, что мне так запала в душу эта картинка одинокого неба и печального мальчишки на краю.
Надо же. Я только что заметил – каждый раз воспринимаю эту картинку по-разному. Будто в калейдоскоп для детишек – чуть двинул рукой, и сразу абсолютно другая картинка. Не правильная, не лучшая, не цельная – просто другая. Будто все эти картинки правдивы.
Скоро меня эти размышления доведут до абсурда. С этим пора заканчивать. Причем лучше – кардинально. Я неспособен к творчеству?! Черт с ним! Как могу, как получится – только бы выгнать эту картинку из моей головы!
Я решительно поднялся с места и пошел в город. Был поздний вечер, но мне это не мешало – так даже лучше. Ночью лучше получается сосредоточится.
И я отправился обратно на крышу моего родного колледжа. Сторож у меня знакомый, да и дубликаты ключей давно сделаны. Препятствий тому, что я задумал, нет.
Если я не могу рисовать – я же могу делать нечто другое. Конечно, искусством это не назовешь – но зачем оно мне?
Меч. Старый, древний, но очень острый. Семейная реликвия. Точнее, эта «реликвия» валялась на чердаке нашей дачи. В деревянном пыльном ящике. Я и наткнулся-то на него случайно, совсем ребенком – и не расставался. Конечно, для мелкого пацана древний меч – это настоящее сокровище. Я везде с ним ходил, даже спал в обнимку. Ну и, чтобы научится им владеть, ходил в секции, бегал за всеми, кто мог мне показать что-то новое… Даже выступал на соревнованиях. Меня похвалили, дали грамоту – и я больше не выступал. Но меч остался. Длинный, острый – как бритва, древний… У него даже имя есть. Муген. Это значит «Меч Шести Иллюзий». Красивое имя. Это не я придумал – родители рассказали. Точнее, дедушка. Но мне все равно – я меч люблю, несмотря на имена. Теперь я, конечно, не таскаю его везде с собой – но и не забываю.
Наверное, единственное, что я могу – это танец с клинком. Хоть что-то. Жаль, Муген сейчас дома – но я не особо далеко. Минут за двадцать пять дойду…
Сворачивая в парк, довольно темный и пустой в это время, я лишь криво усмехнулся. Драться я умею неплохо – пусть попробуют напасть. Все развлечение – в конце концов, я вполне это заслужил. Да и рисковать мне нечем – ничего ценного я с собой не брал, особо богатым не выгляжу. Дураков нет.
Быстро идя по дорожкам, я задумался. В последнее время я начал себя вести очень странно. В мозгах сидят странные мальчишки, до которых мне вроде бы нет никакого дела, и путают мне мозги. Я стал себя вести странно и нелогично – в смысле, еще страннее, чем раньше. Все-таки я никогда не был образцом нормальности…
И вот сейчас – я с какого-то перепуга ночью сорвался в город, до одури бродил по улицам, а теперь несусь за клинком и на знакомую крышу. Творчеством заниматься, ага.
Может, это у меня пубертатный период активизировался? Или, если проще – детство в одном месте взыграло?
Да, я, похоже, схожу с ума. И я даже знаю, кто в этом виноват. Встречу – набью морду. И начну законопослушно готовится к сессии. А то даже невежливо получается…
И тут я на кого-то наткнулся. Нет, в принципе, все объяснимо – темнота, узкая дорожка, петляющая черте-как, я задумался и сам во всем виноват… Но мои душевные раскаивающиеся порывы остались неоцененными – я всего лишь опустил голову чуть ниже, собираясь рассмотреть прохожего и извиниться… И наткнулся на знакомую светлую макушку. Крайне знакомую светлую макушку.
- Извините… - Буркнул шпендель, собираясь пройти мимо. Ну, засранец, вот ты и попался! Я тебя и начать искать не успел – значит, ты легко отделаешься! Ну, по моим меркам…
- Ну и что это значит, мелкий? Ты меня и тут преследуешь? Может, мне тебе в морду дать, так, для профилактики? А то больно наглый стал… - Как можно насмешливее произношу я. И вполне стандартный текст «для разборок». Даже фантазию напрягать не надо.
- К-канда? – Неуверенно уточнил мелкий и мягко улыбнулся. – Извини, я…
Я не стал дослушивать. Лгал он мне от начала и до конца. А эта дурацкая улыбочка… И да, я просто хочу набить ему морду. Ну а то, что он посмел мне врать, делает повод для драки менее надуманным. Мне же и лучше.
Я просто осклабился и дал ему в морду. Классное ощущение – будто месяц о ней мечтал. Интересно, и с чего я на этого пацана так кидаюсь? Но неважно.
Да, надо кончать размышлять о возвышенных и философских вещах, когда на драку нарвался – констатировал я, согнувшись и пытаясь вдохнуть. Когда удалось, я, не разгибаясь, кинулся вперед. Кулак пацана прилетел в скулу – мой поприветствовал его челюсть. Ну а дальше – из воспоминаний остались только горящие злым азартом, в кои-то веки честные глаза напротив, и такой же злой азарт в ответ. Мы махали кулаками довольно долго – даже свалившись на землю, только продолжили драку. Мне лично в тот момент было плевать и на грязь, и на сучок, впившийся в спину, и ветки колючего кустарника – я дрался от души.
Кстати, к моему удивлению, соперник мне почти не уступал. Несмотря на то, что был младше и легче, даже смазливая мордашка не заставила его драться по-девчачьи. Никаких суматошных, быстрых и легких движений, зубов и когтей – только короткие и четкие, без замаха, удары. Неплохо поставленные удары, техника чувствуется. Хороший соперник.
В результате мы просто откатились подальше друг от друга – за кустами было нечто вроде полянки – пытаясь отдышаться. Чистая ничья. Но мне понравилось.
- Ну и что это было, придурок? – Усталый, но тоже довольный голос от ближайшего дерева.
- Просто хотелось набить тебе морду. – Честно отвечаю я. Врать не хочется, да и незачем. И еще одно – так я буду отличаться от этого вруна.
- Не поверишь, я тоже. И похоже, наша общая мечта сбылась. – Иронизирует. Странное ощущение – я откуда-то знаю, что сейчас он честен. И мне это с чего-то нравится. Я и правда схожу с ума.
- Ну и куда ты так несся, шпендель? Ночь уже, малявкам спать пора. – М-да… У меня настроение поболтать. Давненько я таким довольным не был. И странное дело – мне и правда любопытно. И еще – мне очень многое в последнее время кажется странным.
- Тебя это не касается. Да и ты сам-то ненамного старше. Чего это ты не в постельке? – Голос необычный. Не хочет говорить? Переводит тему, причем довольно топорно. Мелкий только разжег мое любопытство.
- Отвечай, мелочевка. Судя по тому, как ты несся, и счастливым при этом не выглядел – у тебя неприятности. – Ага. Мешок. Большой и вонючий мешок дерьма за душой. Шпендель сейчас даже врать не может, только молчать пытается – и то плохо.
- А тебе-то что за дело? - Опять? Не-ет уж, если уж я заинтересовался, то все. Сушите весла.
- Интересно. Говори давай. – Ответит или нет? Что-то подсказывает, что ответит. Он всего-навсего подросток, попавший в неприятности. Ему надо выговорится.
Я хорошо знаю людей. Я всегда понимал их – слишком хорошо понимал. Ради интереса читал книги по психологии – и там было все то же самое. Инстинкты и простейшие желания. Как у зверей. Любопытство, защита своей территории, статуса, скука, желание – все очень просто.
Я старше, что показывал неоднократно. Он – мальчишка, не протестует против своей клички – а значит, он признает во мне старшего. Шпендель попал в неприятности – скорее всего, станет рефлекторно искать во мне защиту. Или, как минимум, выговорится. Тоже естественная реакция – рассказав о проблемах, успокаиваешься. Все настолько просто.
Наверное, поэтому мне тяжело общаться с людьми. Потому что я знаю, чем они руководствуются. Как реагировать, если знаешь – задираются с тобой из-за скуки, и из-за того, что надо самоутвердится? А все эти слова кажутся такими надуманными – как ритуальные танцы. Глупо. Я не хочу их повторять. Поэтому бью сразу и точно в челюсть. Помогает, кстати. Сразу скучающих меньше становится. Право силы – тоже очень примитивно. Зато работает. И обеспечивает мне спокойную жизнь.
- Пошел ты… - Устало и тихо отвечает шпендель. поднимается и уходит.
Я ошибся. Надо же… А паренек интереснее, чем кажется.
Я проводил его взглядом, и уже медленно пошел домой.
Кажется, я начинаю его уважать. Сильная личность. И даже со всем моим хваленым знанием психологии я не могу его расколоть. Мелкий и вправду достойный соперник. Хотя нет. Не так. Уолкер достойный соперник.
И еще. Мне уже не хочется «творить» и «самовыражаться». Оказалось достаточно заглянуть в серые, горящие азартом и злобой глаза, чтобы забыть грустные.
Чтобы забыть одинокую фигурку на фоне печального неба.
И я и правда не умею рисовать.
Но мне это уже не надо.
Я нашел нечто лучшее.